Глава 8. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

Как непредсказуем этот мир. Любой, кто ищет в нём гарантий, обречён на вечные страдания от разочарований собственной жизни. С момента смерти друга Ким Тэ Сон думал только о том, что всё, в чём он был уверен до этого, как дым рассеялось перед его глазами. И вместо того, чтобы увидеть далёкий путь до самого горизонта, увидеть цельную картину запланированного им будущего, он увидел лишь тьму. Он словно снял очки виртуальной реальности, которые воспроизводили радостные картинки его наивного воображения, пока он сидел в тёмной комнате, в полном одиночестве. В этой встрече с реальностью, с самим собой, не было страха или боли, как он мог ожидать. В этой встрече с самим собой была пустота. Бессмысленность существования. Новый мэр Пусана необратимо ощутил свою бесполезность. Былое самомнение и высокомерие вдруг увиделись детской жалкой потребностью зацепиться за жизнь и внушить себе, что в этом мире он может стать хозяином своей судьбы. Глядя на землю из иллюминатора вертолета, в котором он по утрам раз в пару дней летал в Сеул, как к себе домой, Ким Тэ Сон начал замечать вещи, о которых он не задумывался ранее. Каждый раз, когда Ким садился в вертолёт, его посещали мысли, что его жизнь зависит не от него, а от пилота. Когда депутат ехал в машине, он размышлял о том, что стоит водителю совершить ошибку, как эта ошибка может стать роковой и стоить жизни всем пассажирам. Даже прогуливаясь в одиночестве по осеннему ноябрьскому парку, что стало частым явлением в расписании депутата, Ким не был уверен, что какой-нибудь чокнутый или один из его недругов не попытаются застрелить его прямо посреди людной улицы. История знает не один случай, когда политиков убирали так быстро, что даже подготовленная охрана не успевала предотвратить человеческую гибель. Нет гарантий ни в чём. И жизнь человека мало зависит от него самого. Тогда от кого или от чего она зависит? Как же нужны эти чёртовы гарантии! Как же всё-таки страшно оказаться в этом чёрном туннеле неизвестности, где нет и никогда не будет света.

Он породнился горем с Су Джи. Но в отличие от него, мужчины, женщина, словно рыба в воде, быстро находила способы выжить и не раствориться вместе с дымом иллюзий, навсегда покинувших их сердца. Кто они теперь друг другу? Они не друзья, не любовники, не кровные родственники. Они друг другу никто. Тогда почему их связь стала прочнее стальных канатов? Как называются отношения, в которых ты можешь быть никем и спокойно признавать своё бессмысленное существование? Ким Тэ Сон смотрел в глаза женщины и завидовал её силе. И неважно было, что она черпает её из ненависти к убийцам своего мужа. В отличие от СуДжи, Ким умер. Слабый импульс ответственности перед совестью и семьёй Кан, как ток в мозгу, посылал ему сигнал к жизни. С недавних пор его ум и тело стали инструментом в руках «крёстной матери», в то время, как её жизнь превратилась в бесконечную непримиримую войну с реальностью. И главным оружием в этом тандеме была месть, защищённая, как воин доспехами, бессмысленностью существования. Оттого в душе мэра всё стремительней угасал слабый огонёк надежды, что они с Су Джи когда-нибудь выйдут на свет. Зло без души, как вера без морали.

— Пора, — скомандовала женщина, и Ким вздрогнул. В последнее время он часто разговаривал сам с собой, забывая об окружающих.

Су Джи подписывала документы, сидя за рабочим столом. Ким привёз ей учредительные документы на совместный долевой инвестиционный фонд. После вступления в должность мэра, не без участия и помощи Су Джи, банды Семь Звёзд и Двойной Дракон начинали медленное слияние: частичное, чтобы оставаться автономными в мелких делах на своих землях. Су Джи и Ким пока решили действовать в правовом поле и объединить крупный легальный бизнес: строительство и инвестиции.

— Давай сперва обсудим, что нам делать с Дон Гу, — Ким всячески хотел увести разговор в другое русло. К тому же, мальчишка его и вправду сильно волновал. С его появлением в доме двух вечно занятых мужчин всё перевернулось вверх дном.

— Дай мне ещё неделю, и я его заберу, — сухо ответила женщина. – Здесь нужна твоя подпись.

Ким в очередной раз понял, что материнское сердце наглухо закрыто для щепетильных тем.

— Пошла уже третья неделя. Ты никогда не будешь готова.

— Я не могу отдать его на попечение нянькам. С Чоном он в безопасности. Освободи Тэ Су от дел и вопрос решён.

— Он не работает на меня, чтобы я освобождал его от его обязательств.

— Значит, сделай так, чтобы он работал на тебя. В чём проблема?

Тэ Сон набрал в грудь воздух. С недавних пор у него вошло в привычку отмалчиваться там, где необходимо было постоять за себя и отвоевать законную свободу. Его личные границы стёрлись, а его свобода принадлежала этой женщине. Так решил сам Ким Тэ Сон, поэтому в пустых обидах и дискуссиях не было смысла. Зато остался острый ум и хитрость, которые навсегда закрепились в арсенале мэра, даже если тому откажет память.

— Позволь мне отвезти его к Кану.

— Нет! – она тут же вскинула взгляд, отрываясь от важных документов.

— Его это ничуть не обременит, я уверен. Наверняка, им обоим было бы легче пережить эту трагедию вместе.

— Пережить? – Су Джи зло усмехнулась. – Если резать, то под корень. Зачем давать ложные надежды одному и другому? Дон Гу потерял отца. Полностью. И в лице Дон Вона, и в лице Дон Хо.

— Зачем так жестоко поступать с мальчиком? Дон Хо жив!

— Нет! Он мёртв.

— Ты не спасаешь Дон Хо, а издеваешься над ним. И над собой. И над Дон Гу… — чуть осторожнее заговорил Ким, со страхом произнося последние слова.

Женщина вышла из-за стола и непроизвольно пошла на того, кто бередил её раны. Потом она остановилась, подключая мозг, и осталась стоять на безопасном расстоянии от Кима, который, как стена, непреклонно возвышался посреди кабинета безвозвратно ушедшего друга. Здесь всё было, как при его жизни. Даже мужской чёрный свитер Дон Вона небрежно лежал на спинке кожаного дивана, отчего Ким интуитивно понимал, что туда нельзя даже садиться.

Су Джи одной рукой опёрлась на спинку кресла, а вторую положила на живот. Она стала делать так часто, поддерживая себя мыслями о новой, зародившейся в их с мужем любви жизни.

— Ты так говоришь, потому что ты — не член этой семьи. В семье Кан я уже двадцать лет и знаю подход к каждому. Я знаю наперед, о чём будет говорить Дон Хо, как он будет дышать, ходить, двигаться! Как будет стонать, рыдать… Я знаю его мысли, потому что не было ни одной тайны, которую бы он скрыл от меня. Он не с братом делился своими чувствами, а со мной. Я для него, как… — женщина не смогла найти подходящего определения их с Дон Хо отношениям. — Мы с ним слишком похожи. Разница лишь в том, что я умею поворачиваться спиной к чувствам, а он в них будет тонуть годами. У меня нет времени тонуть вместе с ним. Нет сил, чтобы вытаскивать его со дна. Ему плохо. Знаю. Но ему придётся справиться без меня.

— А ты? Ты справишься без него? – Ким осмелел. Его забота и волнение о вдове придавали сил.

— У меня для этого есть ты. Идеальный партнёр: безопасный, циничный, остроумный, исполнительный. Тебе лучше последовать моему примеру и не думать о тех вещах, на которые ты не сможешь повлиять. Так и с ума сойти можно.

— Я не могу спать, — Ким сдался и закрыл лицо руками.

— Это пройдёт. Похороны были всего две недели назад. Если не будешь накручивать себя, через месяц всё уляжется. Смотри на это с выгодной для тебя стороны, — она улыбнулась! — Ты стал мэром. Следующий шаг – кресло председателя правительства.

Ким боялся её улыбок. Она не выглядела безумной или странной. Но стоило Су Джи улыбнуться и заговорить о благоприятном будущем, в душе политика по очереди, одна за другой обрывались изношенные нити, которые ещё пытались каким-то образом удержать его в естественно-болезненной реальности. Выбранный Су Джи путь был нелёгок, но невероятно заманчив в своих попытках избежать боли.

— Останешься на ужин? – её голос чуть смягчился. Женщина просыпалась в ней ровно тогда, когда ей необходима была поддержка. И Ким не мог ей отказать. Однако в этот раз стратег пойдёт другим путём. Вдова сильна в своей жестокости пока Тэ Сон подпитывает её постоянным присутствием. Стоит ему ненадолго исчезнуть, возможно, сама госпожа от болезненного одиночества, поддавшись женской слабости, опустит копья во имя спасения Дон Хо, которые, по трагичной иронии, ей пришлось направить на саму себя. В том, что ей нужна поддержка родного человека, у Тэ Сона не было ни тени сомнений. Он, как раз таки, хорошо это понимал, возвращаясь домой, где его ждали муж и сын этой несчастной, которая словно наказывает себя за жизнь без любимого. А Ким, принимая любовь мужа, наказывал себя беспощадной виной за то, что на месте Су Джи должен был оказаться Тэ Су.

— Сегодня не могу, прости. Уже третий день обещаю Дон Гу порисовать с ним.

Ким видел, как плечи хрупкой женщины вздрогнули и превратились в острые, как лезвия, углы. Она задохнулась от собственной боли, но вида не подала. В эту минуту Тэ Сон догадался, почему не спит уже много дней. Он, как верный страж её боли, ждёт, когда хозяйка позволит выйти этой боли из неё, освободив обоих от жестокого бремени. И если Ким уже был на пределе, то Су Джи держалась, как сталь. Что он может? Он не в праве даже обнять её, женщина не подпускала его к себе ближе, чем на несколько шагов. Она всячески защищала себя от всего, что напоминало ей о её человечности.

— Тогда тебе стоит поторопиться. Передавай ему привет, — прозрачный тон стал её маскировкой в разноцветном мире. – Пора переходить к нашему плану, — мстила она незамедлительно. — Будь готов, с завтрашнего дня в Пусане начинается операция по ликвидации. Постарайся как можно чаще быть на виду, чтобы минимизировать подозрения относительно себя. Займись благотворительностью.

— Рано или поздно полиция выйдет на нас с тобой. Зачем так рисковать? Прошло ещё мало времени. В этом деле нужно заручиться терпением, — настаивал политик, оттягивая неизбежное.

— Терпение? Мун Ги Вон скоро сдохнет. Он старый и невыносливый. Да и удерживать слежку за бывшими чиновниками долго у нас не получится. Эти крысы найдут лазейку, как ускользнуть и сбежать.

— Они не могут выехать даже за черту города. Люди Чона следят за этим. Но если все начнут умирать поочередно, это вызовет большой резонанс.

— Они все покончат жизнь самоубийством. И чем раньше, тем правдоподобнее. Какие подозрения? С позором свергнутые, запятнанные сговором с китайцами, без средств — жалкое существование, которое бессмысленно продолжать. Ни у кого и мысли не возникнет, что их убили мы. Или ты волнуешься не о полиции?

— Я обещал Тэ Су, что больше никогда… — Ким не успел договорить. Су Джи, нарушив свои же правила, внезапно оказалась очень близко.

— Ты — мой Аид, — она за долгое время впервые прикоснулась пальцами к гладковыбритой щеке мужчины. Эти ощущения были ей незнакомы. Дон Вон всегда был колючим. Сколько бы он ни брился, предательская щетина появлялась уже через пару часов. Женщина выдохнула, вспоминая острую сладкую боль от поцелуев мужа. Это наслаждение ей никто больше не сможет подарить. Оказалось, трогать Кима безопасно. Он был красив, и даже его немного осунувшийся за последнее время взгляд сделал его ещё более мужественным и привлекательным. Сколько бы она ни любовалась Тэ Соном, он совсем другой. Су Джи провела пальцами по его скуле, спустилась к подбородку, изучая крупные изгибы чужого лица. – Ты уже сошел вместе со мной в подземное царство и скоро начнёшь принимать к себе новых гостей. Никто не должен ускользнуть от твоих безжизненных глаз. Как знать, возможно, когда-нибудь к ним вернётся былой эгоистичный блеск. Но пока мы не похороним каждого, кто отнял жизнь Дон Вона, пока мы не исполним все его мечты, до тех пор ты принадлежишь мне. Настанет день, когда и меня ты проведёшь к нему. Только тогда ты станешь свободным.

Ким потерял дар речи, не в силах противиться незнакомой женской ласке. Она льнула к нему и даже в этот момент не признавала слабость и тоску по мужскому плечу. Обманывая себя, женщина чуть приподняла голову и в знак скрепления их странного союза поцеловала своего Аида прямо в губы. Тэ Сон затаил дыхание, пугаясь освобождения своих чувств, громко заколотивших в дверь из подсознания, оттуда, где была заперта его боль.

Её поцелуй, как кубик льда в стакане с крепким напитком. Хотелось испить его до конца и заморозить все чувства. Но в этот раз он был не смел. Страх перед этой женщиной убивал всё мужское, что в другие времена с лихвой бурлило в Ким Тэ Соне.

На прощание он хотел было её обнять, но Су Джи отстранилась так же быстро, как мимолётное наваждение скрепления их союза, казавшееся теперь Тэ Сону злой шуткой его воображения. Женщина ловко ретировалась, возвращаясь в свой безопасный кокон, скрываясь от реального мира. Он не сможет выманить раненую волчицу на свет, который разоблачит её и покажет всем её слабость. Пока в Тэ Соне ещё тлеет жар воли к жизни, он должен успеть передать этот огонь Дон Хо до наступления бесконечной ночи.

Пак Сон Хён не был удивлён звонку самого мэра на его личный номер. С момента смены власти лучший детектив Пусана по логике должен был оставить пост, на котором по иронии судьбы, борясь против лицемерия, он многие годы служил предателям города. Однако наверху молчали, его коллектив оставался прежним, но каждый из них, ежедневно приходя на службу, ожидал увидеть на своём столе документы на увольнение. Прошла ровно неделя, как новоиспечённый мэр вступил в должность и вот, наконец, он дал о себе знать.

— Нам нужно срочно встретиться, — поторапливал Ким, на ходу запрыгивая в машину.

— Это приказ? Вы звоните, как мой начальник?

— Детектив Пак, — скомандовал депутат, но моментально остановился и взял себя в руки. Тратить силы на бесполезную грызню самцов не было желания и времени. – Сон Хён, мне нужна твоя помощь. Нам нужна помощь друг друга, — поправил себя политик.

Это был очередной вечер после рабочей смены, когда детектив покидал участок, направляясь к машине на парковке. Перед ним стояла дилемма: ехать домой или отправиться на поиски Дон Хо, который зачастил уходить из дома и возвращаться поздно ночью, не сообщая, где он проводил время. Мэр Пусана неожиданным звонком освободил мужчину от этого нелёгкого выбора.

— Где вам будет удобнее встретиться?

— Через пол часа у яхт-центра рядом с Хайятом. Будь внимательнее. Дон Хо не должен быть в курсе.

— Ясное дело. Через пол часа у яхт-центра.

Если мэр города не дурак, то Сон Хён предполагал, о чём пойдёт речь. Он не питал к Киму особой доброжелательности, хотя и понимал, что сам оплошал, став рабом слепой ненависти к бандитам, объединив их в лице одного предателя. Но как показала жизнь, а с возрастом всё труднее противиться её урокам и не видеть очевидного, Сон Хён всего лишь нещадно боролся с фантомами демонов своей души, не давая жизни ни себе, ни другим. За последний месяц он прошёл путь длинною в жизнь, и на этом коротком пути ему пришлось сломить свою несгибаемую бескомпромиссную натуру и принять условия игры, задуманной не им, а кем-то свыше. От судьбы не убежать, из чего следует, что лучше ей подчиниться и не тратить оставшиеся годы на бесполезную войну со своими принципами. Думая об этом, детектив настраивался на разговор с человеком, которого при другом раскладе проигнорировал бы и прошёл мимо. А там, пусть хоть увольняет, принципы – дело святое. Но не в этот раз. Не в этой жизни, где любовь победила гордыню и с недавних пор встала на защиту любимого.

— Закажем что-нибудь, я голодный, — снимая пальто на ходу, Ким второпях усаживался за стол в маленьком приморском кафе у пристани.

— Только чай.

— Ты что на диете? – беспардонно усмехнулся депутат. Незаметно для себя он вдруг ожил в присутствии нового знакомого. Их уже многое объединяло: бесконечная погоня Сон Хёна за Семью Звёздами, спасение китайцев на взорвавшемся корабле, Пусан, за который радели оба, но каждый по-своему и, конечно же, семья Кан. Каким-то странным образом эти чужаки вдруг стали причислять себя к членам большой семьи, не связанной с ними кровными узами. Группировка Двойной Дракон стала оплотом союза множества людей. Семья Кан, как солнце, притягивает к себе окружающие планеты и не даёт им возможности отдалиться от него, держа в подчинении не одну семью.

— Я больше не питаюсь по забегаловкам. Язва, — едко пояснил детектив.

— О-о, чувствую, меня это ждёт в ближайшем будущем, — уверенно предположил депутат. – Молочка?

— О чём ты хотел поговорить?

— Сразу к делу? Хорошо. Как Дон Хо?

— С какой целью интересуешься?

— Ладно, раз я позвал тебя на встречу, мне и карты первым раскрывать. Есть проблема – Су Джи. И-и… я боюсь, что не справляюсь. Если есть возможность предотвратить катастрофу, почему бы не воспользоваться этим?

— Она выставила Кана за дверь.

— Не будь идиотом, её поведение так очевидно. Она хочет защитить Дон Хо. Из-за тебя.

— Из-за меня?! – Пак возмутился наглой манипуляции.

— Дон Хо спал и видел, как бы поскорее избавиться от семейного проклятия и получить жетон полицейского и тебя в придачу. Или наоборот, я не вдавался в подробности. Наш план с Дон Воном был построен в первую очередь на том, чтобы освободить Дон Хо. Это была мечта Дон Вона. Хотя, скорее покаяние перед тобой и братом. Я в курсе ваших криминальных отношений.

— Она его прогнала, — Пак озадаченно осмысливал новые жизненные повороты, — чтобы…

— Да, чтобы он ушел, и у него не осталось чувства вины перед семьёй, которая ему и так нехило задолжала. То был подарок Су Джи и Дон Вона вам на новоселье, — радушно улыбнулся депутат, зная по себе, как щепетильно мужчины относятся к однополым связям.

— Но это же всё меняет! Нужно рассказать Дон Хо.

— Э-э, потише, брат, — Ким выставил руку, останавливая эмоции взрывного полицейского. Кого-то он ему напоминал… Ну конечно, своего вспыльчивого партнёра. – Он не должен об этом знать. Сам подумай, как только ты ему объяснишь поведение Су Джи, он ринется ей помогать и вытеснит её из правления синдикатом. У этих двоих крепкая связь, чувак. Они семья.

— Я уже заметил, — Сон Хён залпом осушил стакан с чаем. — Он не спит, не ест, и я не могу понять, он оплакивает брата или предательство Су Джи?

— Так я и думал. Она тоже не в лучшей форме.

— Я понимаю, что не могу ему помочь. Он, как тень, — продолжал делиться чувствами измотанный детектив. Кому-кому, а ему точно не с кем было разделить свою ношу. — Я даже не знаю, где он. Всё время куда-то уходит, бродит. Потом приходит домой и сразу ложится спать. По ночам, когда он думает, что я сплю, он закрывается в ванной и пьёт. Стонет и пьёт. Один раз попытался его успокоить… Лучше бы я не подходил.

— Им нужны не мы, — серьёзно заявил Ким.

— Так и есть.

— Мы ничего не можем с этим поделать. Они не примут нашей помощи.

— Его поймёт только она, — Сон Хён дополнил мысль Кима.

— Как и наоборот.

— И что делать? Если она ещё раз его выставит, он сломается.

— Поэтому я тебя и позвал. Внуши Дон Хо, что всё, что Су Джи тогда ему наговорила – она говорила на эмоциях. Внуши, что она безумна в своём горе и что сильно нуждается в нём. Это не ложь. Она не пойдёт к нему. Только он. И теперь от тебя зависит, как скоро за своим горем он увидит её собственное.

— По правде говоря, я уже пытался ему объяснить, что только в кругу семьи он сможет пережить боль, но его словно подменили.

— Есть ещё одна проблема – Дон Гу.

— Что с ним?

— Пока он живёт у нас с Чоном, и пусть мальчишка не так яро показывает свои эмоции, весь в мать, но я боюсь, что отсутствие родных людей приведёт к чему-то непоправимому. Только они смогут помочь друг другу. Нам лишь остаётся ждать и делать всё, чтобы воссоединить их семью. Скажи Дон Хо про Дон Гу. Пусть не ради Су Джи, хотя бы ради племянника, он пробьется к ней, в свой дом, и заберёт мальчика. Я слышал, у тебя родители живут за городом. Им с Дон Хо там сейчас самое место. И ещё, парня лучше не держать на виду. Продолжаются суды над бывшими чиновниками, мало ли что.

— Я тебя понял.

— Приятно иметь дело с сообразительным человеком. Никогда бы не подумал, что нас с тобой может что-то объединять, кроме обоюдной ненависти, — Ким в привычной ему манере прятал дружеские чувства.

— Почему ты оставил наш отдел? – смело спросил детектив, уставившись в лицо мэра прямым твёрдым взглядом.

Ким отложил приборы и ответил ему тем же взглядом.

— Семь Звёзд и Двойной Дракон в альянсе. У синдикатов в Пусане появляется множество совместных дел. Я не знаю никого, кроме тебя, кто так предан своему делу, и никому не доверяю больше, чем тебе, потому что никто не сможет защитить семью Кан так, как это сделает член семьи.

Пак ехидно скривился, читая мысли прошаренного чиновника.

— Всегда знал, что вы, политики, хитрожопые до мозга костей. Это, видимо, потому, что среди вас одни бандиты.

— Кто-то должен делать грязную работу. Я не против, если это для общего блага.

Пак с подозрением посмотрел в лицо нового, но, по всей видимости, уже близкого знакомого. Их объединяло общее дело: родной город и родные люди.

На следующее утро в доме депутата и главаря мафии проходил очередной концерт, повторяющийся на протяжении уже нескольких дней.

— Посиди с мальцом, — как всегда перед самым выходом небрежно обронил депутат, уже накидывая на себя пальто.

Они с Чоном соревновались: кто первый сбежит из квартиры, тот освобождён от родительской опеки над чужим ребёнком. Естественно, Тэ Сон никогда не проигрывал, обманывая Тэ Су и юля, что в следующий раз он «обязательно» примет эстафету и «точно» станет нянькой на целый день. Но такой день до сих пор не наступил, и законопослушный и исполнительный главарь отсиживал своё наказание на пару с Дон Гу, который тоже не особо любил проводить время с грубым и злым дядькой. Мальчишка по привычке заглядывался на Кима и, перебарывая стеснительность, просился на руки и заискивающе выпрашивал его внимания. Всё же Тэ Сон по какой-то причине стал для Дон Гу безопасным другом родителей, в отличие от молчуна Чона, который вечно был всем недоволен и ворчал. Вот и сейчас он злился и не замечал слегка напуганного и обиженного взгляда Дон Гу.

— Нет. Ким, нет. Ты мне обещал, — Чон вцепился в лацканы пальто. Сегодня он применит силу, но не позволит мужу обдурить себя.

— Всего один день.

— Ты говоришь это третий день подряд.

Тэ Су не на шутку занервничал. На удивление даже дипломатичный голос Кима его не успокаивал.

— У меня сегодня заседание.

— Они у тебя каждый день! – вспылил мужчина.

— Это не повод на них не ходить, — зло огрызнулся Тэ Сон.

— Ким, у меня своих дел по горло. И они копятся. Я не могу сидеть дома.

— Возьми его с собой.

— Куда? В офис к якудза?!

— А что такого, он будущий наследник огромного синдиката. Пусть привыкает.

— Он — ребенок!

— А я мэр города и что с того? – безжалостно резал холодным тоном супруг. — Жизнь вообще несправедлива.

— Отдай его обратно.

— Он не вещь, чтобы его брать и отдавать. Я обещал Су Джи за ним присмотреть.

— Так присматривай за ним сам! Я тут причём?

— Ты?! – Ким был уверен, что его глаза в этот момент налились кровью. Он выждал секунду и выдохнул. Возвращая себе маску самообладания, мужчина подошёл к любовнику и положил руки тому на плечи, заключая в кольцо объятий. — Ты… Ты — мой муж, и я был уверен, что ты мне поможешь, — мягко заговорил Тэ Сон. Если он ответит на агрессию Чона тем же, скандал неминуем. Каким бы несмышлёным ни был их маленький гость, он всё понимал больше остальных. — Ты всегда меня выручаешь, за это я тебя и люблю.

— Я уже помог, — чуть тише продолжил жаловаться Тэ Су. — Ты требуешь, чтобы я стал его нянькой на полную ставку. Перед тем, как его брать, ты должен был обсудить это со мной.

— Я должен помочь Су Джи! – терпения хватило ненадолго, Ким сорвался. — Благодаря его отцу, у тебя есть возможность видеть меня живым каждый день, а не лить слёзы в колумбарии, как это делает сейчас она! Твои люди тогда прозевали стрелка, — он нещадно бил непослушного супруга по самому больному. — Мы оба будем обязаны этому мальчишке всю жизнь. Привыкай. Чем раньше до тебя это дойдёт, тем быстрее ты примиришься с неизбежным. Су Джи попросила, я не имею права ей отказывать.

— Блядь, — Чон, как ошпаренный, отлетел от любовника, хватаясь за голову и при этом пряча взгляд. Никто его не спрашивал, каково ему. Как и он Кима. Вторую неделю они несли обет молчания, каждый убеждая себя, что поступают правильно. Они не могут в присутствии Дон Гу распускать нюни. Не имеют права. Жизнь превратилась в натянутую идиллию американской мечты девяностых: тосты с арахисовой пастой по утрам, поцелуи перед сном, лживые улыбки, тщетно скрываемые слёзы при взгляде на мальчика, потерявшего отца. Всё было ложью, и не было выхода из этой постановки «Шоу Трумана». У Чона нервы сдавали быстрее, тогда как Ким ещё пытался блюсти роль идеального папаши. Вот и снова после молниеносной вырвавшейся эмоции депутат натягивал улыбку и всеми силами пытался взбодрить любимого.

— Ты справишься. Ты же мой герой, — сухо поцеловал он мужчину в щёку, потом в губы, потом понял, что соскучился и остановился, потому что из-за угла на них смотрел ребёнок.

— Это запрещённый приём.

— Знаю, поэтому я его и использую. Люблю тебя. Неужели я не стою того, чтобы повозиться с пацаном ещё несколько дней?

— Ещё несколько дней?! – чуть не рыдая, взмолился главарь синдиката.

— Тише… Я уже работаю над тем, как тебя освободить.

— В садик его отдашь?

— Нельзя. За ним нужен постоянный присмотр. У нас там наверху такое творится. До сих пор ищут Мун Ги Вона. Если узнают про мальчишку, этим могут воспользоваться, чтобы шантажировать Су Джи. Сейчас всё внимание приковано к ней. Все прекрасно понимают, что Му Ги Вон в её руках, только вот доказательств нет.

— И куда ты хочешь отправить Дон Гу?

— К бабушке в деревню.

— Куда?! – вскрикнул Тэ Су, и Ким твёрдо положил на его плечи ладони, утихомиривая беспричинную вспыльчивость мужчины.

— Есть идея, но для этого мне нужно, чтобы Кан и Су Джи помирились, — Ким говорил шёпотом, чтобы Дон Гу их не услышал. — Тогда его заберёт родной дядя, он для Дон Гу, как отец. Пацану в кругу семьи будет намного лучше, чем с двумя мужланами, как мы с тобой. Да и ни у кого не возникнет мысли, что сын убитого главаря Драконов может скрываться у родителей полицейского — главного сыщика Пусана . Там он будет в полной безопасности. Осталось только убедить Су Джи. Но она ни в какую не идёт на уступки.

— Почему? Насколько я знаю, они с Каном очень близки.

— В том то и дело. Не хочет ввязывать Дон Хо в разборки синдиката. Взяла с меня слово, что я буду молчать. Я потом тебе всё расскажу, — Ким заторопился, убегая не то от ответов, не то от самого себя. — Мне, правда, пора бежать. Не сюсюкайся с ним, возьми с собой и покажи, как устроен наш мир. Хотя, с такой мамашей, как у него, он давно уже об этом знает.

Дежурный поцелуй. Шум захлопнувшейся двери. Давящая тишина.

— Дядя Ким хороший, а ты плохой.

За спиной послышался детский голос и Чон обернулся. В этот раз он не обманывал ребёнка устрашающей неискренней улыбкой, какие бывают от ума, а не от сердца. Мужчина опустился перед мальчиком на пол и, не задумываясь, начал подворачивать низ штанов его пижамы, до которой мальчуган ещё не дорос.

— Ещё бы! Тоже мне Америку открыл. У нас дядя Ким всегда хороший. Один только я идиот, — речитативил обиженный мужчина. — Постой, а почему это я плохой? Я тебя кормлю, одеваю, гуляю,  даже купаю и я плохой, а он хороший?! – справедливо возмутился Чон.

— Ты злой, поэтому ты плохой. Дядя Ким всегда улыбается мне, — железная логика ребёнка обезоруживала.

— Ну конечно, ещё бы ему не улыбаться, когда за него всё делают, — обида не отпускала главаря, но любовь победила. — Ладно, согласен с тобой. Хоть что-то между нами есть общее — я тоже люблю его больше, чем тебя, — Чон улыбнулся и щёлкнул смелого мальца по носу.

— Я когда вырасту, ты не будешь с нами жить.

— Вот это заявочка! Тебе сколько лет, пацан?

— Скоро будет шесть. Я уже большой. Когда я стану, как папа, я тоже буду защищать дядю Кима.

Чона насквозь пронзила острая боль.

— Иди сюда, — он уселся на пол и взял на руки маленькое, беззащитное, хрупкое тело. — Грустишь о папе?

— Нет, — Дон Гу, как оловянный солдатик, отвечал мужественно, изо всех его детских сил старясь по волшебству скорее стать взрослым. Его маленькие губки скривились, но его мужества хватало, чтобы удерживать подступающие слёзы. — Мне нельзя грустить, иначе мама ещё сильнее расстроится. Я должен её беречь вместо папы, ведь папы уже нет.

— Дон Гу, мама большая, она справится.

— Ты не знаешь, как она любит папу. Больше, чем ты дядю Кима. Они никогда не ругались, а ты всё время кричишь на него.

— Чёрт, — в носу Чона защипало, сильные чувства ударили в голову. — Дон Гу… Знаешь? У меня ведь тоже был близкий человек, который отправился на небеса.

— Его убили, как папу? – нещадно геройствовал Дон Гу, перенимая привычку у взрослых – скрывать свои чувства.

— Да, — Чон терялся. Он не знал, как правильно вести себя с ребёнком в подобных ситуациях. Что можно говорить, а что нельзя? Как реагировать на его смелость, когда у взрослого мужика духу меньше, чем в этом маленьком теле?! — Я очень хорошо тебя понимаю. Я тоже не разрешал себе плакать. «Зачем?» — думал я и… всё равно его не вернуть. Мне очень его не хватало. Потом я понял, что он всегда рядом со мной, а я от него отворачиваюсь, потому что не разрешаю себе скучать по нему и плакать. Дон Гу, папа рядом, не забывай об этом. И если хочется плакать, то обязательно плач. Так ты ему говоришь, что скучаешь по нему. Давай, пока мама не видит, ты поплачешь? А я никому-никому не расскажу. Обещаю.

Дон Гу сжал губы и покрутил головой в разные стороны. Было видно, что его сейчас прорвёт.

— Даю слово главаря. Я хоть и не был близко знаком с твоим папой, но мне тоже очень грустно, что его больше нет, — Чон покровительственно опустил огромную руку на голову мальчишки и нежно провёл по гладким детским волосам, уговаривая ребёнка не прятаться за маской героя.

— А ты… Поплачешь со мной, чтобы мне… мне… – Дон Гу захлюпал носом, — чтобы не одиноко мне было одному?

— С тобой поплачу.  Хоть сколько. Весь день будем реветь.

— Только никому не говори, — Дон Гу пригрозил маленьким пальчиком, заливаясь слезами.

— Никому не скажу. Никому, — от хлынувших слёз перед глазами всё размылось. Чон крепче прижал маленького к широкой твёрдой груди. — Прости меня, Дон Гу. Прости меня, мелкий.

Оказавшись в служебной машине департамента, Ким первым делом отвернулся к окну, привычно уходя в себя. У мэра города Пусан было ровно десять минут, которые протекали невыносимо медленно, как бесконечная жизнь бессмертного. Мужчина словно застрял во временной петле и не мог найти из неё выхода. Насколько хватит его сил, чтобы притворяться, что он живой?