Глава 5. МЁРТВАЯ ПЕТЛЯ

Пространство спальни неторопливо заполнил солнечный свет. Ли неподвижно сидел в кресле в паре метров от кровати и сосредоточенно смотрел на спящего Юн Сика. Мужчина не спал всю ночь. После сессии, которая всё же случилась, хирург ещё долго успокаивал любимого, убаюкивая, как младенца, на своих любящих руках, до этого причинивших тому сокрушительную боль.

Страхи Юн Сика, как злокачественное образование, таились в душе молодого человека и уже опутали отравляющими щупальцами, впиваясь в самое сердце юноши, питаясь его жизнью, причиняя молодому человеку страдания. Смерти и рождению тоже предшествует боль. Но есть боль губительная, медленно, незаметно пожирающая изнутри, а есть возрождающая, которая наделяет человека новой силой и новыми возможностями. Сегодня ночью Юн Сик бился в агонии, словно очищаясь от скверны, затаившейся и пустившей корни в его душе. Мальчик умер. Ему на смену придёт взрослый человек. И то было неизбежно. Ни для кого ненеизбежно. Чем дольше затягиваются муки перевоплощения, тем сильнее изнашивается душа, и тем труднее становится перейти закономерный рубеж, задуманный самой природой. Этот бесконечный круговорот жизни и смерти и есть сама жизнь. Ли боялся, что любимый не простит его за этот урок.

Он много думал о том, какими глазами Джун посмотрит на него с утра. Останется ли в этих глазах хоть толика веры, или тяжесть осознания несовершенного мира придавит мальчишку к земле, сорвав с него крылья надежды?

— Завтрак в постель? Как в кино, — Юн Сик и не предполагал, что с ним такое когда-нибудь случится. Ли аккуратно поставил поднос на стол.

Джун не разглядел, что приготовил ему любимый. Всё его внимание было приковано к маленькому букетику из полевых цветов. Они, как сорняк, разрослись вдоль дома. Джун не знал, какое применение найти незваным гостям на его участке, крепко накрепко обосновавшимся в идеальном рукотворном саду. Но эти мелкие пёстрые красавцы не спрашивают разрешения, пуская корни повсюду. На самом деле, это не они, а он — гость на их земле. Любуясь красивой экспозицией, собранной Ли, Юн Сик, наконец, понял, что из всех растений, за которыми он ухаживал, его душа запорхала, как бабочка, только при виде этих смелых неутомимых цветов, рождённых свободным ветром любви.

Мы бессильны против естественных событий, идущих своим чередом. Они всегда будут главенствовать над миром, искусственно созданным человеком, как и чувства, естественно рождающиеся в душе, управляющие нами ещё до момента их осознания.

Первое совместное утро в их доме. От волнения сердце забилось, как бешенное. Неужели всё правда, и Юн Сику не снится, как мужчина плавно опускается на колени перед кроватью, кладёт голову на подушку рядом с ним и нежно проводит рукой по его волосам? Он проникновенно улыбается, совсем незаметно, только глазами, а губы уже тянутся поцеловать юношу в кончик носа. И точно так же, как в бесконечных мечтах по утрам, Юн Сику щекотно, и он щурится. Разница лишь в том, что даже в мечтах он не мог предположить, насколько это волнительно приятно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Свободно, — Джун не мог подобрать более подходящего слова, чтобы описать своё необычное состояние. — Так и бывает?

Ли кивнул головой. Он пытливо разглядывал любимого, изучая каждую клеточку на светящемся от воодушевления лице.

— Не вини себя, — читая мысли мужчины, Джун рассеял его опасения. — Я в полном порядке.

— Я ждал, что ты это скажешь.

— Это было… Я… Спасибо за то, что ты не остановился.

— Малыш, я тебя умоляю, больше ничего не скрывай от меня. Никогда не терпи, а если больно, говори сразу.

— Мне страшно, что если я буду говорить о том, что чувствую… ты меня разлюбишь.

— Маленький мой, какая глупость. Скорее Земля столкнётся с Солнцем, чем я тебя разлюблю.

— Ты любишь доброго, светлого Малыша, — Юн Сик говорил, словно не о себе. — А я не всегда такой, — вдумчиво закончил он. — Я ненавижу себя за эти мысли. Они гнилые.

— Они естественные, такие же, как и наша любовь, — быстро попытался переубедить его Ли. — Нет ничего постыдного в том, что ты злишься, обижаешься и ревнуешь. Скажи мне, чего ты боишься сейчас?

— Я злюсь на Мин Гу. Ты бы знал, как меня выматывает это чувство. Он отнял тебя у меня, и порой мне хочется его убить. А потом я вспоминаю, что это я встал между вами, и я начинаю ненавидеть себя. Так мне и надо! Я повторяю это каждый раз, принимая ненависть к нему на себя. Потом я устаю и начинаю ненавидеть тебя. Особенно, когда вижу, как Син Ву Цзянь смотрит в твою сторону, а ты ему это позволяешь. Все ваши склоки – признания друг другу в любви. А я снова, снова в стороне! Ты принадлежишь всем, но не мне.

— Я только твой.

— Нет. Они смело заявляют, что любят тебя, и что ты всегда будешь принадлежать им, — Джун говорил о брате и господине Сине. — Мне же не хватает смелости сказать тебе просто «не уходи».

— Так будь смелым, — с надеждой выпалил мужчина.

— Только ты можешь выбирать, с кем тебе быть.

— Я хочу быть только с тобой, — Ли безуспешно вдалбливал одну и ту же мысль, словно пытался забить гвоздь в кирпичную стену. — Одно твоё слово, и я всё брошу.

Ли положил голову ему на грудь и услышал, как громко бьётся сердце Джуна, точно так же, как и слова юноши: сильно и убедительно.

— Почему так сложно? Это же просто — сказать «останься со мной», — вслух размышлял Юн Сик.

— Потому что ты любишь не только меня, — Ли зарылся ему в подмышку, пряча обиженный взгляд. Он чувствовал, как глаза его стали мокрыми, но волю слезам он не даст. Они с Юн Сиком всегда будут стоять на распутье, делая извечный выбор между совестью и желанием.

Парень запустил пальцы в запутанные волосы любовника и принялся ласково их распутывать. По телу Ли прошла мелкая приятная дрожь и мышцы вмиг расслабились. Джун почувствовал, как на груди потяжелело, и он ещё с большим рвением продолжил гладить голову любимого, кончиками пальцев делая лёгкий массаж. Ли замурлыкал, как кошка, и Юн Сик, довольный своими умениями, разошёлся, ублажая любимого мужчину. Далее последовала шея, плечи. Ли всё так же мурчал ему в грудь и вздрагивал от приятных прикосновений.

— Ты будешь меня любить после вчерашнего? Не будешь боятся? — возбуждение внезапно настигло хирурга, и он не удержался, покрывая грудь Джуна лёгкими, шустрыми поцелуями.

— Давай проверим, — флиртуя, ответил юноша, выгибаясь навстречу настойчивым ласкам.

Приподняв голову, чтобы видеть довольную мордашку Юн Сика, Ли зацепился взглядом за его шею, и лицо покрыла тень. Следы от ремня отчётливо прорисовывались на нежной коже парня.

— Я — красавчик? – быстро сориентировался Джун и улыбнулся. Его ничуть не смущали отметины на теле. Наоборот, он вёл себя, как герой, который гордится своими медалями за отвагу.

— Больно? – Ли провёл пальцем по бордовой полосе.

— Ничуть. А вот задница горит и чешется, — Юн Сик скривился, как маленький, и, засунув руку под одеяло, потёр место ушиба. – Она до сих пор горячая, — восторженно удивился он.

— Чему ты радуешься?

— Посмотри, она красная? – Джун игнорировал грусть и сожаления хирурга. Он вёл себя, словно ребёнок, которому подарили новую игрушку, и тот увлечённо пытается изучить её, восхищаясь странным механизмом.

Юноша перевернулся на живот и соблазнительно оттопырил попку. При свете дня её можно было рассмотреть во всей красе. Ли провёл ладонью по горячей коже, и осознание, что это его рук дело, волной возбуждения накрыло мужчину. К его стыду. Было стыдно признаться Джуну, что у него только что встал от вида румяных соблазнительных ягодиц, задержавших на себе его след. Воспоминания настойчиво пробивались в сознание мужчины. Он глубоко задышал, воскрешая в памяти ночные эпизоды, как шлёпал любовника, соприкасаясь властной ладонью с его мягкой упругой плотью.

— Сфотографируй. Покажи мне, — не унимался безмятежный юноша, чересчур радостно принимая действительность.

— Тебе не противно? – Ли не мог определить: поведение Юн Сика – блажь, или тот, и вправду, скинув с себя всё лишнее, окунулся в опьяняющую свободу?

— Шутишь? Из всего, что произошло ночью, мне понравилось, когда ты меня шлёпал. Только не ремнём, — быстро добавил парень. – Руками, – он повернулся на бок и похвастался утренним стояком. Член гордо выпирал, подтверждая его слова. – Это я только подумал об этом. Быстрее, сфотографируй.

Ли решил не углубляться в размышления о происходящем и выполнить просьбу Юн Сика. Он взял со стола свой телефон и залез на кровать с ногами, так, чтобы в объектив попала не только распрекрасная задница любимого, но и его озорной взгляд из-под плеча, наполняющий радостью новый день. Малыш жив. Он никуда не делся. Вот он улыбается, сверкая ясными глазами на первой фотографии, сделанной Ли в первое утро их совместной жизни.

— А теперь давай уже займёмся любовью, — Юн Сик, не церемонясь, потянул мужчину на себя. — Ты мне задолжал два раза.

— Почему два?

— За вечер и ночь.

— Можно три? – Ли придавил его собой. Горячие губы опалили дыханием шею, пробираясь к уху, вызывая сладкий озноб.

— Можно, — улыбаясь, в предвкушении сдавался мальчишка.

— А четыре? Пять? – Ли продолжал шептать на ухо, языком проводя по чувствительным изгибам.

— Мне нужно это обдумать.

— Шесть, семь, восемь… — не останавливаясь считал Ли, подминая под себя дипломатичного соблазнителя.

Юн Сик глубоко вздохнул и, прикрывая глаза, обмяк. Он как будто впервые отпустил контроль над ситуацией  и просто наслаждался моментом. Пусть это продлится недолго, но ближайшие два дня он жаждет провести с любимым так, словно тот никуда больше не уедет.

Вырисовывая влажным языком узоры на родном теле, мужчина остановился и уткнулся лбом в живот юноши, вызвав у того заливистый смех. Юн Сик крепко прижал голову Ли к себе, неосознанно проявляя мужскую силу, заявляя право на любовника. Было приятно находиться в сильных, на удивление твёрдых и уверенных объятьях. От удовольствия Ли сам закрыл глаза и послушно шёл по направлению властных рук. Юн Сик надавил ему на плечи, настаивая скорее спуститься вниз к члену. Ли кончиком языка размазал прозрачную солоноватую жидкость по головке и только после этого жадно облизал её, раскрашивая удовольствиями тело любимого. Мужчина устал причинять боль, он рвался вперёд, как отважный рыцарь, навстречу подвигам, чтобы вновь завоевать доверие Джуна и залюбить его до потери сознания. Он подарит Малышу его долгожданный идеальный мир, где всё будет заполнено любовью, как эта спальня, залитая лучами утреннего солнца.

Юн Сик старался не открывать глаза. Он купался в нежности и обходительности партнёра, осязая его любовь каждой клеточкой тела. Оказывается, доверять Ли во время секса приятнее, чем самому зверски отвоёвывать его любовь, теряя её тонкий вкус. Осознавая, что плоть любимого в нём, что душа Ли проникает в душу Юн Сика, как устье реки впадает в океан, именно сейчас, на этом пересечении, он по-настоящему чувствовал единство с любимым мужчиной. Ли крепко держал его со спины, двумя руками обхватив грудь юноши, вжимая в себя. Они стояли на коленях и, если бы мужчина отпустил руки, Юн Сик немедленно упал бы — настолько доверительно тот отдавался господству любовника. Оказывается, это совсем не страшно – быть слабым: парить в надёжных любящих руках, летать вместе с ним и слышать, как он на ухо шепчет тысячи раз одно и то же – «Люблю тебя». Больше ничего, лишь: «Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя…» Если бы только можно было навсегда удержать его в себе, навечно с ним срастаясь. Юн Сик хотел быть деревом на берегу реки где-нибудь в тихом, безлюдном, диком месте. Он хотел застыть в мгновении с Ли на сотни лет, переплетясь с ним корнями под землёй. И если один погибнет, то и второй, оставшись без питания, засохнет следом. А потом снова пробиться ростками на благодарной земле и вновь наблюдать за миром в тишине, обнимаясь целую вечность. Но люди — не деревья. Человеческая жизнь так хрупка и скоротечна. А их с Ли совместная жизнь пролетает ещё быстрее. Да, их связь глубока настолько, что достанет до ядра земли. Но её возможности не так широки, чтобы вместе постичь изобилие полноценной жизни, испить новые ощущения, которые приходят только во время совместного проживания. Они оба были на привязи, и широта их возможностей зависела от длины цепи, которой они оба были прикованы.

До самого обеда они занимались любовью. Дремали и снова отдавались страсти. Немного перекусив остатками завтрака, они вновь бросались навстречу горячим, неутомимым объятьям и утопали в танце Эроса и Антероса. Любовь без страсти, как незрелый плод. Юн Сик так вошёл во вкус, что из любопытства или в любовном дурмане стал выпрашивать Ли научить его премудростям сексуальных утех. Как доставить удовольствие партнёру? Где находятся его эрогенные зоны? Какие ещё тайные желания скрыты в нём? Джун хотел знать всё и сдать экстерном экзамен любви. Задаренный мужской лаской, он сам стремился завоевать его и отдать стократ больше, чем получил. Разнеженный, сытый мужчина только улыбался в ответ, удивляясь неуёмной энергии молодого парня. Его томный, осоловевший взгляд выглядел загадочно, и Юн Сик точно знал, что за этими помутневшими от похоти глазами скрывается потайная комната, в которую Ли его впускать не торопился.

— Малыш, почему «синий»? — в перерыве спросил хирург.

Юн Сик лежал у него на плече, крепко прижимаясь к горячему телу. Он засыпал на ходу, ощущая себя в полной безопасности. Запах любимого действовал, как наркотик, стирая границы между сном и реальностью.

— Свобода, — сонно выдохнул парень.

— Как это похоже на тебя. Во всём должен быть смысл.

— Я хочу быть свободным, — он медленно продолжил бубнить, иногда делая паузу. Осознавал ли он то, в чём признавался, или это секрет, случайно высвободившийся из недр его души, тайком проскользнул в приоткрытую дверцу между явью и сном? — Освободиться от любви к тебе. От боли. Но если это произойдёт… Разве такая свобода не станет ещё более мучительной? И вообще… — Джун ненадолго замолчал. – Разве пытаться освободиться от чувств не значит, что я лишь сильнее становлюсь зависимым от этого желания?

Ли поцеловал его в макушку и крепче прижал к себе.

— Тогда что есть свобода? – тихо, но отчаянно выпытывал мужчина. Если у Джуна есть ответ на этот вопрос, Ли попытается приложить все усилия, чтобы облегчить страдания юноши.

— Смирение.

— Как ты думаешь, мы когда-нибудь станем свободными?

Юн Сик засопел, окончательно провалившись в сон.

Джун надеялся, что к обеду вся свита во главе с шефом уедут из дома по делам. Однако спустившись в гостиную, влюблённые обнаружили всё те же знакомые лица. Парни кучно сидели четвёркой у ноутбука за кухонным островком и что-то живо обсуждали, один из них метался между плитой и ребятами, готовя обед. Уловив недовольный взгляд молодого хозяина, они тут же притихли, но остались на своих местах.

— Сегодня будет паста с базиликом по-итальянски, — пытался угодить повар. От волнения он затараторил, стремясь разрядить обстановку, немного оправдываясь за своё присутствие. – Шеф попросил приготовить семейный обед. Я подумал, что настоящая семья, это как в Италии…

— Я понял. Можешь не продолжать, — резко перебил его Джун. Хоть какая-то польза от этих «черепашек ниндзя». Так про себя Юн Сик прозвал неизменный квартет братьев, следивших за работой банды в Шанхае.

В каждом городе, где осела Триада, Син Ву Цзянем были назначены управленцы, головой отвечающие за покой и порядки в организации. Эту шанхайскую четвёрку Юн Сик окрестил именами известных мультяшных героев. Весёлый и самый младший член четвёрки, обожающий всё итальянское, особенно пиццу и пасту – Микеланджело или просто Майки. Он готовил, как бог, и делал это в удовольствие, что было удобно господину Сину, не особо жаловавшему излишнюю прислугу в доме. Юн Сик особенно выделял Майки среди остальных парней. Возможно потому, что тот был самым болтливым, чего нельзя было сказать о других.

Леонардо – Лео, самый сдержанный из тех, кто обитал в этом доме. Негласный лидер четвёрки. Именно он отчитывался перед Дао обо всех делах. Юн Сику порой казалось, что двое мужчин разговаривают молча, понимая друг друга лишь по взглядам.

Донателло – Донни, всегда торчал в ноуте или телефоне. Его специальность — взлом систем и информационная безопасность. Вокруг него всегда с интересом зависали парни, пока тот показывал им очередную придуманную им самим мульку.

Рафаэль – Раф, этого товарища Юн Сик невзлюбил с самого начала. Агрессивный, громкой, самый большой из всех, неустанно соперничающий с Лео за привилегию быть главным. И чем меньше тот обращал на него внимания, тем чаще этот угрюмый мужчина выходил из себя. Син Ву Цзяню он особенно нравился, и тот поощрял амбиции здоровяка, порой даже откровенно манипулируя его уязвлёнными чувствами и постоянным ощущением, что он позади провозглашённого всеми лидера.

Юн Сик привык к их присутствию, а вот Ли напрягало, что их дом — проходной двор. Син не маленький, и мог бы догадаться разогнать своих головорезов на время. Не успел он как следует разозлиться на хозяина, как тот, словно подгадывая момент, появился следом за парочкой. К этому времени Джун успел налить кофе и, угостив Ли, молча сел на диван в гостиной по диагонали от любимого. Видеть говорящее лицо господина и подыгрывать ему в новой партии летающих острот парень не желал. Но Син Ву Цзянь не был бы самим собой, если бы не поприветствовал любимчиков новой порцией любовного яда. Он, как змея, отравляет любимых медленно, понемногу приучая их самостоятельно вырабатывать антидот. Только в этом он видел пользу любви, всё остальное для главаря – бесполезные эмоции.

Син спустился на первый этаж, где у лестницы его уже поджидал Лео. Тот что-то тихо сказал шефу и так же незаметно вернулся на своё место. Судя по выражению лица Син Ву Цзяня, а видел его только Ли, мужчина был рассержен услышанным.

— Уроки выучил? Завтра в школу, — откровенно насмешливо потешался хозяин, и юноша спиной почувствовал его испепеляющий взгляд, бросающий ему вызов.

— Да, папочка. Боитесь, к директору вызовут? – Юн Сик мельком взглянул на наставника, не скрывая своего раздражения. С появлением Ли в этом доме, между мужчинами словно кошка пробежала, и Джун удивлялся сам себе, честно признаваясь, что ревнует любимого к господину.

— У тебя защита диплома на носу, хочу удостовериться, что всё будет в порядке, — Син прошёл мимо, одобрительно кивнув своим ребятам, и встал у окна, делая вид, что готов слушать преемника. Однако он явно думал о своём.

— Раз уж мы заговорили об этом, и пока мы вместе, — не откладывая в долгий ящик, Юн Сик решительно подхватил настроение шефа. — Я изменил своё решение. На практику я пойду в прокуратуру.

— Куда? – Син вмиг забыл о своих тяжёлых думах. — У тебя семь пятниц на неделе. Нет.

— Да.

— Почему прокуратура? – быстро вмешался Ли, пока эти двое не пошли в атаку.

— Если не сейчас, то потом, когда вскроется, на кого я работаю, дорога туда мне будет заказана.

— Ты же хотел поработать государственным адвокатом? – вспоминая недавний разговор, Син возвращал парня к его же желаниям, которые тот так старательно отвоёвывал у главаря. — Почему вдруг прокуратура?

— У них больше возможностей и связей. Вы сами говорили, что именно прокуроры на одной ноге с судьями.

— Ну надо же, наше светило юриспруденции хочет обзавестись своими связями, — мужчина начинал заводиться. — Моих ему недостаточно.

— Я что, всю жизнь должен зависеть от престарелого бандита, застрявшего в нулевых? – его собственный голос прозвучал немного грубо даже для Юн Сика. – Ваши связи давно устарели.

Син Ву Цзянь оскалился. Он быстро смекнул, что Джун хочет его разозлить, и чтобы он на эмоциях отправил непослушного взбалмошного преемника куда подальше. Вот же мелкий сопляк! Ну уж нет!

— Почему вдруг тебя это стало заботить? – быстро собрав эмоции в кулак, главарь внимательно уставился на своего протеже, изучая его словно под увеличительным стеклом. Такие безрассудные импульсивные смены настроения были не похожи на Джуна. Заметив отметину на шее, главарь перевёл вопросительный взгляд на Ли. Тот незаметно покрутил головой, намекая, что свои мысли вслух лучше не озвучивать и проигнорировать увиденное. Син Ву Цзянь на удивление серьезно отнёсся к просьбе и промолчал, возвращаясь к разговору о практике студента.

— Я хочу сам добиваться целей. Вы и так уже повсюду, — разогнался мальчишка, не успевая притормозить на поворотах. — Ещё немного и вы окажетесь в моей спальне.

— Вот оно что, — усмехнулся господин. — К твоему сведению, мне и в своей вчера было неплохо, — он не смог не проглотить наживку борзого парня, наказывая того за фальстарт. — Пока ты в одиночестве предавался мечтам, мы с Джиангом отлично провели время вдвоём.

Ли, уже пару минут находившийся в напряжении, после этих слов устало прикрыл глаза, с трудом отпуская выдох. Джун спровоцировал Сина, и тот вошёл в раж, а значит, первому не поздоровится.

— Да, я заметил по вашим мешкам под глазами, — не отступал парень, похоже возомнивший себя бессмертным.

— Нам нельзя собираться втроём, — Ли огляделся, понимая, что все присутствующие прекрасно слышат, о чём бранятся мужчины. — Это нормально, что мы обсуждаем личное при всех?

— Добро пожаловать в мой мир, — раздражённо парировал Джун. — Здесь уединиться можно только на толчке.

— Я знаю, почему ты внезапно собрался в прокуратуру, — Син всерьёз задумался над внезапным порывом Юн Сика. Должна была быть причина, и он в два счёта её вычислил. —  Из-за денег. Я прав? Государственным адвокатам платят копейки. Работать на семью ты пока не хочешь, зато в прокуратуре можно стремительно подняться и неплохо набить карманы. Что, так претит моё присутствие рядом, что готов опуститься до взяток?

— Согласен, коррупции там предостаточно, — готовый к тому, что наставник его расколет, честностью крыл Юн Сик. — Но не всё так ужасно, как вы пытаетесь меня убедить. Я верю, что смогу работать и не запятнать своё имя.

— И это мне говорит преемник Триады? Твои прокуроры похлеще бандитов.

— Если вы хотите, чтобы я достойно перенял ваше дело, не мешайте мне учиться жить самостоятельно.

— Самая опасная ложь — та, в которой кроется правда. Я верю, что как ты говоришь, так оно и есть. Только тебя сейчас больше заботит не карьера, а независимость от меня.

— Вы настолько мне не доверяете, что боитесь отпустить? – довольный своей находчивостью, парень умело поставил наставнику шах и мат.

— Ну ты сучёныш! Я так и знал, что ты что-нибудь такое выкинешь! Пока ты не будешь жить здесь, — господин зло обратился к Ли, — у него под боком, он продолжит метаться из стороны в сторону, совершая ненужные движения. Не о будущем он думает, а о том, где и когда вы встретитесь в следующий раз.

— Пока я живу за ваш счёт, я и шагу ступить не могу без вашего ведома, — Юн Сик снова переводил внимание Син Ву Цзяня на себя.

— Кого ты обманываешь? Что-то я не замечал раньше покорности ни в твоём голосе, ни в твоём поведении.

— Я хочу немного свободы.

— Сегодня же съеду отсюда.

— Нет. Не так. Я хочу сам снять квартиру. На свои деньги и хоть немного, пока идёт практика, возможно чуть дольше, пожить отдельно. Во-первых, тогда меня не заподозрят в связях с преступными группировками…

— А во-вторых, ты думаешь, мы с ним видеться реже будем? – главарь махнул головой в сторону Ли.

— Это абсурд, – не веря своим ушам, Ли попытался остановить бессмысленный диалог двух самцов, не желающих уступать друг другу.

— Вот именно, — свысока поставил точку главарь.

— Когда вы вместе, вы совершенно другие.

— О, ты ещё не знаешь, на что он горазд! Этот мальчишка не так прост, как тебе кажется. Не удивлюсь, если позже выяснится, что в прокуратуре работают студенты по обмену.

Юн Сик нервно выпустил воздух сквозь зубы.

— Что, серьёзно? – удивился наставник, случайно попав не в бровь, а в глаз. — Тогда всё ясно. Он собрался обратно в Корею. «Пока идёт практика, возможно чуть дольше»,- с издёвкой он повторил слова Джуна. —  Идиота из меня хочешь сделать?

— Это правда? – Ли сам удивился не меньше господина. Ему казалось, что они более-менее урегулировали вопрос встреч с Юн Сиком. — Ты хочешь поменять место практики только потому, что у тебя будет возможность вернуться в Корею?

— Да, к тебе под крылышко, — Син не давал и слова вставить. — Он же кореец, его с лёгкостью туда возьмут.

— Я против, — как гром среди ясного неба прозвучала тяжёлая фраза хирурга, моментально останавливая горячие споры главаря и его преемника.

Син Ву Цзянь и Юн Сик синхронно обернулись на голос. Оба обалдели, не ожидая от Ли резких высказываний.

— Если это из-за меня ты ломаешь свои планы, то я не поддержу, — пояснил мужчина, обращаясь к любимому.

— Почему? Какая разница, где проходить практику?

— Большая. Ты связал свою жизнь с Китаем и Триадой. Корни пускать нужно здесь. У адвокатов меньше государственной поддержки и, как ты точно заметил, к судьям ближе прокуроры. Но я знаю тебя. Ты готов работать безвозмездно, спасая невинных. Прокуратура не для тебя. Ты не такой. Ты не сможешь.

— Вот как? – Юн Сик оскорбился. Он не ожидал, что его оппонентом в споре выступит любимый.

— Я не говорю, что у тебя не получится. За что бы ты ни взялся, ты всё сделаешь «на отлично». Только радости тебе это не принесёт. Син прав, ты и представить себе не можешь, какая там политическая клоака. Я знаю этих людей. Тебе придётся обвинять невинных, выгораживая убийц и воров в законе. И вот этого ты допустить не сможешь. Ты сломаешься.

— Хм, как много вы знаете. Чем ещё меня запугаешь, чтобы помешать нам быть вместе?

Ли оглушило ударной волной обиды. От неожиданности он забыл, как говорить. И если бы это был не Юн Сик, языкастому парню он бы тот час же подрезал уздечку. Защищая своё мнение от двух взрослых мужчин, Джун забыл про разум, пользуясь последним запрещённым приёмом – эмоциями, не поддающимися логике.

— Я не прощу себе, если стану причиной крушения твоих принципов.

— Это всего лишь практика! Я не буду вести дела. Меня никто не допустит до крупных сделок.

— Неважно, чьи руки будут совершать преступления, ты всё равно станешь соучастником, и потом будешь ненавидеть себя за свой выбор. Здесь безопаснее всего. В этом доме ты хозяин. В нём я чувствую тебя. Не нужно никуда переезжать. Мне хорошо здесь, рядом с тобой.

— Я хочу, чтобы у меня была отдельная квартира в городе. И я хочу сам зарабатывать на аренду, — Юн Сик продолжал настаивать на своей независимости.

— Исключено, — снова вмешался в разговор Син Ву Цзянь.

— Почему?

— У нас проблемы. Мы потеряли уже вторую отправку. Кто-то перехватывает наши грузы.

— Вы меня обманываете, — не хотел верить юноша, убеждённый в том, что Син блефует.

— Стал бы я врать о таком? Сам подумай, когда это случилось в первый раз, мы вообще не знали, что Ли приедет. Я не умею простраивать хитрожопые цепочки настолько заранее, как твой любовник.

— Когда это произошло? – юный мафиози включился в дело. На такие смелые заигрывания с китайской мафией могли пойти единицы, не отличающиеся здравым умом.

— Вчера снова на полпути обнаружили пустые коробки. Кто-то изымает груз прямо из контейнеров, и непонятно, на каком этапе транспортировки это происходит. Таможню они проходят. Все грузы шли разными ветками.

— Может это знак свыше, что пора прекратить заниматься поставками опиума в детских пирожных, — не скрывая осуждения в голосе, предъявил будущий глава Триады.

— Обязательно нужно сделать акцент, что они детские? Это обычный десерт с марципаном.

— Напичканный порошком. Сладости чаще едят дети.

— Придумай другую маскировку. Как нам переправлять опиум незаметно, проходя все таможни?

— Выходит, в прокуратуру мне нельзя, а придумывать, как распространять наркоту, так пожалуйста? – распалялся Юн Сик.

— Там ты будешь марать руки ради других, а здесь твоя семья, — Син Ву Цзянь вновь начал давить чистоплюйного юнца. — Триада вытеснила всю дешёвую синтетическую дрянь с рынка. Это удовольствие исключительно для богачей, — оправдывался король опиума.

— Странное у вас представление о героизме. Вы знаете, что потом они разбавляют ваш товар и продают в десять раз дешевле?

— Откуда такие познания?

— Каждый пятый балуется этим снежком в институте. И не все они родились с серебряной ложкой во рту.

Главарь замолчал, обдумывая слова Юн Сика.

— Отличные времена нас ждут, раз слуги закона уже в колыбели альма-матер нарушают устав, — с какой-то горечью произнёс глава.

Никто не заметил, как парни давно уже покинули гостиную, а Ли опять погрузился в грустные мысли.

— Как это связано со мной? Почему я не могу хоть иногда побыть один?

— Пока я не выясню причину грабежа средь бела дня, тебе лучше оставаться под присмотром ребят. Кто знает, кто эти люди? Нужно быть совсем отмороженным, чтобы пойти против нас. Из чего я делаю вывод, что эти камикадзе способны на что угодно ради своей цели. До тех пор, пока мы не узнаем, кто они, сиди и не высовывайся.

Похоже, господин Син не шутил. Он и вправду был обеспокоен случившимся. Они с Юн Сиком оба были взвинчены, и причиной тому являлась совсем не ревность. Невозможность контролировать ситуацию была точкой соприкосновения их гнева.

— Мы с Дао уезжаем. Парни останутся дома. Я даже спорить на эту тему не буду, — сразу предупредил главарь. – К ужину вернёмся.

— Я могу чем-то помочь? – осознавая важность ситуации, Ли предложил помощь.

— Да, — незамедлительно ответил Син уже на выходе из дома. — Не верь этому ангельскому личику. Он уже сейчас прокручивает в голове разные варианты, как перебраться к тебе в Корею.

Юн Сик внезапно почувствовал себя ребёнком. Хозяин во всём был прав, и юноша больше думал не о прокурорской мантии, а о том, как быть поближе к любимому. Странности витали повсюду. Джун не замечал за собой ранее, что эмоции имеют над ним такую власть. Весь фокус внимания был на любимом, всё остальное казалось таким незначительным. Почувствовав вину, парень притих. Каким он только что себя показал при Ли? А что, если тот сделает неверный вывод и решит больше не приезжать, дабы не нарушать порядок, установленный Син Ву Цзянем? Хотелось освободиться от обязательств, послать всё к чертям и бежать на все четыре стороны без оглядки. Но вспоминая, как много для него значит наставник, Джун насильно возвращал себе ответственность, понимая, что все его импульсивные желания – временное помешательство. И Ли наверняка бы сказал, что это не здравый смысл, а всего лишь гормоны.

— Ты его любишь?

Внезапный вопрос вырвал Юн Сика из гнетущих мыслей.

— Да. Это странно?

— Нет.

— Мне больше некого любить. Пойдём в кровать, — Джун смело набросился на Ли с поцелуями и сел на того сверху. Хотелось поскорее забыть все разговоры, нарушившие любовную идиллию.

— Стой. Я хочу поговорить.

— Ты ещё не наговорился? – Юн Сик не давал ему и рта открыть, страстно целуя любовника в губы. Ли неуверенно вырывался, ещё теша себя надеждой на разговор по душам.

— Поговори со мной, — в любовной борьбе мужчина насильно отстранял парня, удерживая его голову руками. — Син сказал, что это твои картины развешаны по дому. Если честно, я так и подумал, когда их увидел.

Юн Сик его не слушал, принуждая к ответным поцелуям. Ли не поддавался, и юноша спустился к шее, расцеловывая все обнажённые участки кожи.

— Расскажи мне, о чём ты думал, когда их писал? Про каждую. Расскажи мне о себе!

— Ты устал, да? Поэтому выдумываешь, чем бы нам ещё заняться, кроме секса.

— Нет. По моему стояку разве не понятно, что я едва себя сдерживаю? Солнышко, я хочу восполнить пропасть между нами, которая образовалась за последние шесть месяцев. Хочу узнать о тебе всё. Обзавёлся ли ты друзьями в институте? Какие твои любимые предметы? Любимый преподаватель? Как тебе Шанхай? Какую музыку ты слушаешь? Какие книги читаешь? Мне нужен список фильмов, которые ты просмотрел за последние пол года.

— Зачем?

— Чтобы мы могли разговаривать не только о проблемах. Я хочу говорить с тобой о жизни. О простых, незначительных и, в то же время, самых важных вещах.

— Я не хочу разговаривать.

— Куда ты торопишься? – сдавался любовник, целуя в ответ неугомонного партнёра.

— Любить, — выдохнул Юн Сик в перерыве между горячими поцелуями. Набрав в грудь воздух, он вновь обрушил на того своё желание, лишая манёвра, уверенно побеждая в этой схватке. Ли сдался и крепко обхватил его за талию, прижимая к себе. Теперь Юн Сик отведает порцию пламенных, обжигающих страстью прикосновений рук и губ. И на этот раз Ли не пощадит самоуверенного юнца.

Каким бы не по годам серьёзным казался Юн Сик, в момент истинной свободы он вёл себя сообразно своему возрасту. Его пылкое мальчишество сбивало с ног. Стоило Син Ву Цзяню скрыться из поля зрения, как к молодому господину вмиг возвратился юношеский задор. Эйфория от любви и вседозволенности вскружила ему голову, и Ли хотел, чтобы любимый как можно дольше мог наслаждаться этими чувствами, заслуженно принадлежавшими ему в силу возраста, но жестоко отнятыми обстоятельствами. Джун чувствовал близость исключительно в крепких мужских руках, жадно вбирая его плоть в себя. Он с азартом и трепетом входил в мёртвую петлю любви, бросаясь со всей душой на новые подвиги. Какие разговоры, когда он — ещё совсем мальчишка?

Если бы Ли догадался, что внезапные перемены настроения Юн Сика ни в коем разе не связаны с возрастом, он бы продолжал настаивать на общении и, возможно, узнал бы (хотя, Джун не из тех, кто щедро делится своими мыслями), что перед тем, как спуститься к обеду, молодой господин получил странное письмо. Пока Ли был в душе, Джун решил проверить почту. В конце семестра перед защитой диплома им часто отправляли разные документы для заполнения и задания, которые помогали выпускникам в их работе. Но сегодняшнее письмо, на удивление, имело другой характер и не касалось учебных дел. В том, что его написал Мин Гу, у Юн Сика не возникло и тени сомнений. Именно по этой причине Джун промолчал и никому не рассказал о том, что в его адрес посыпались угрозы. А точнее одна: «За всё нужно платить».