Глава 3: СТРАХ ПОЛЕТА
Они словно находились на двух разных берегах, на двух вершинах, разделённых огромной пропастью. И только над ней, в полёте, они могли встретиться и слиться воедино. Разбежаться со всех ног и прыгнуть в неизвестность навстречу друг другу. На сколько секунд, минут, вечностей их удержит невидимая волна воодушевления и решимости? Вот он, момент истины – страх полёта. Когда сердце бесстрашно рвётся навстречу любимому, а разум, предугадывая неминуемую беду, кричит ему вслед: «Остановись! Ещё один шаг и ты разобьёшься». Но там истинная свобода от всех страхов. И если мы родились, чтобы летать, имеем ли мы право игнорировать свою природу? Однажды кто-то разбился, и все подумали, что летать – подобно смерти. Но сколько отважных поднялись ввысь к своей мечте? И сколько напуганных осталось на том берегу, привязанными к цитадели могущества чужого опыта?
Мягкие губы Юн Сика, как зрелый плод, сочились сладким нектаром. Почему он так пряно пахнет? Его кожа, волосы источали медовый цветочный аромат. Ли до сих пор не верил, что Малыш в его объятьях, что он, наконец, снова дошёл до рая.
— У тебя в животе урчит, — нежно собирая носом запахи по телу любимого, как ценные артефакты, Ли услышал, что природа не может насытиться только любовью. Молодому активному организму нужна еда. Солнце к этому времени уже село. — Ты проголодался. И засыпаешь на ходу, — нависая над юношей, Ли щёлкнул его по носу.
— Нет. Я не хочу есть. И спать не хочу, — Юн Сик крепче обнимал Ли, умоляя не отвлекаться от любовной нежности.
Юноша не знал, как ещё обнять мужчину, с какой стороны к нему подступиться, чтобы удовлетворить все желания. Казалось, что чем больше он его трогал, ласкал, тем сильнее возрастало влечение. Ли ещё никогда не был так облюблен другим человеком. Никто так не боролся за его тело, тепло, его внимание в любовной одержимости.
— В такие моменты я особенно сильно чувствую разницу в возрасте между нами, — Ли заботливо подул на лоб разморённого молодого любовника, высушивая мелкие пряди волос, пропитавшиеся потом от страстного акта любви.
— Почему? – Джун забавно щурился, но всё равно желал продолжения.
— Ты ещё ребёнок. Как котёнок ластишься подо мной, словно ищешь защиты.
— Неужели только дети нуждаются защите? Взрослые что, ничего не боятся? Ты, ничего не боишься? – услышав снисходительные нотки, юноша воспрянул духом, чтобы отстоять свою мужественность. Как слаб он был перед заботой взрослого любящего мужчины. Он это понимал и маялся на распутье: сдаться в плен и сложить оружие, признавая, что он действительно ещё дитё, или продолжать отвоёвывать право быть с ним на равных? Почему любовь делает нас такими беззащитными?
— Конечно, боюсь. Боюсь, что закрою глаза, и ты исчезнешь. Потом открою, а тебя не будет рядом.
— Можешь смело закрыть. Я никуда не денусь. Пока ты дома, я от тебя не отлипну.
— Скажи ещё раз. Мне приятно слышать, что я дома.
— Ты дома. Дома. Это наш дом, твой. Тебе здесь понравится. Я всю оранжерею цветами украсил. У них началась пора цветенья, — улыбался Юн Сик.
— Откуда такая страсть к цветам?
— Если я скажу, ты снова подумаешь, что я ребёнок.
— И что в этом плохого? – лукаво улыбнулся Ли и подмигнул.
— Тебя это возбуждает, да?
— Честно? Очень.
— Тогда ладно.
Юн Сик сел рядом с мужчиной, подогнув под себя ноги. От переизбытка чувств и эмоций он начал возбуждённо рассказывать о том, что только во время ухаживания за цветами он не скучает по Ли, и что большое количество растений как будто ограждает его от мира и он, наконец, может побыть наедине с самим собой.
— За что ты меня так любишь? – слушая любимого, Ли отчётливее понимал, как тот неустанно мечется между жизнью и любовью к нему. Юн Сик находит разные возможности, чтобы не идти в жестокую правду, любыми способами украшая свой мрачный от тоски мир.
— Ты всё время задаёшь один и тот же вопрос, — мило возмущался Джун. — Думаешь, что-то изменилось?
— Всё меняется.
— Да, я стал любить тебя ещё больше. Ты был уверен, что всё пройдёт, остынет… Но всё бесполезно. Я постоянно думаю о тебе. Ничего не могу с этим поделать. Клянусь, я пытался. Ты меня знаешь, это правда. Но мне кажется, чем больше мы сопротивляемся, тем сильнее срастаемся друг с другом. Пусть лучше так, чем никак.
— Ты не знаешь, о чём говоришь, — Ли приподнялся. Он не хотел сложных разговоров и в то же время знал, что они неизбежны.
— Почему ты постоянно меня пугаешь? Что за манера во всём видеть плохое?
— Ты сейчас в эйфории, гормоны бьют ключом, — неожиданно у хирурга включилась профессиональная речь, — эндорфины не дают тебе мыслить трезво. Но когда эта волна схлынет…
— Оставь эти рассказы для своих пациентов. Вы с Син Ву Цзянем ничем не отличаетесь. Один запугивает, что я без тебя умру, а второй, пытается убедить, что моя жизнь закончится, если я выберу любовь.
— Да пойми ты! – встряхнул он юношу, останавливая разогнавшуюся праведную речь ребёнка. — Сейчас тебе кажется, что я один такой единственный на всём белом свете. Что только со мной тебе будет хорошо. Я тоже так думал, когда был с Син Ву Цзянем. Но потом я встретил тебя, и вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я никого ещё так не любил, как тебя, и не полюблю.
— К чему ты ведёшь? – вновь услышав про Син Ву Цзяня, зло процедил Юн Сик.
— К тому, что не хочу тебя связывать по рукам и ногам.
— То есть, если я правильно понимаю, ты предлагаешь тебе изменять?
— Это как-то странно звучит.
— Это странно слышать от тебя. От того, кто от одной мысли, что меня будет трогать чужой, готов был его убить. Забыл? Ты делаешь мне больно. Как ты можешь меня отдавать другим? — Джун соскочил с кровати и стал одеваться.
— Да я тебя не отдаю. Я лишь не хочу, не имею права лишать тебя жизни! Пойми ты это.
— А выглядит так, словно ты ищешь оправдание своим страхам.
— Что мне сделать? Скажи, — Ли остановил мальчишку и притянул к себе. — Сделаю всё, что захочешь.
— Переезжай в Шанхай.
— А Мин Гу?
— Вместе поставим его на ноги.
— Тебе будет сложно.
— Я не боюсь трудностей.
— Он не посторонний человек. Он — твой брат.
— Я уже не страдаю чувством вины.
— Ты так думаешь, потому что не видел его. Не знаешь, как это не спать ночами, когда он стонет. И непонятно от чего, ведь он ничего не чувствует. У меня душа разрывается, когда смотрю на него. А что будет с тобой?
— Я проголодался, — холодно и резко обрубил Юн Сик. — Представляю лицо Син Ву Цзяня, когда мы все сядем за один стол, — он продолжил одеваться, как ни в чём не бывало, игнорируя последние слова Ли.
— Малыш. Я люблю тебя.
— Знаю, — на автомате отвечал юноша, мысленно уже сбежавший далеко отсюда.
— Пожалуйста. Дай мне время, чтобы грамотно всё организовать.
— Хорошо, я не против. Пойдём, — уговаривал любовник, разыскивая разбросанные по комнате вещи.
— Поклянись мне, — Ли вновь и вновь пытался вернуть его в реальность, останавливая беглеца силой цепких рук. — Что когда тебе станет невмоготу, ты откажешься от меня не раздумывая.
— Ничего более глупого я не слышал. Кто из нас ещё ребёнок?
— Пообещай!
— Этих обещаний было столько… И мы их все нарушили. К чему они теперь? Я не верю обещаниям.
— Что ты хочешь услышать?
— Я приму тебя любого. Переедешь ты или будешь приезжать по праздникам – всё равно! – уверенно и смело заявила огненная юная натура. – Но ты мой. И мне решать, как для меня лучше.
— А если, — несмело заговорил хирург, и руки на талии Джуна ослабли, — ты меня разлюбишь?
— Ты ведь на самом деле этого не хочешь? – хитро спросил прозорливый парень.
— Я этого жутко боюсь.
— Тогда тебе придется приезжать чаще. Мало ли что, — Джун пожал плечами.
Услышав заигрывания в голосе Малыша, Ли приободрился и улыбнулся ему в ответ.
— Ты невероятно сексуален, — не удержавшись, мужчина поцеловал его в губы. – Откуда это в тебе?
— Я живу в одном доме с оравой мужиков, есть на ком тренироваться.
— Ах ты, маленький совратитель, — прижав любовника к стенке, Ли вместо ужина снова набросился на Юн Сика, ревниво его пожирая.
Ужин начался позднее обычного. Син Ву Цзянь и Дао перекусили, но к главным блюдам не притронулись. Шуточки закончились через час. Брань господина продлилась чуть подольше, а в оставшееся время он внезапно сменил гнев на милость и курил, обговаривая с Дао рабочие вопросы. Верный помощник знал, что господина нужно просто слушать и тот постепенно сам остынет. Когда пара спустилась в гостиную, мафиози уже сидели за столом и провожали влюблённых оценивающими взглядами, словно те были экспонатами на выставке. Предполагая подобное, что Ли, что Юн Сик постарались вести себя естественно. Но почему и за что им было стыдно?
— Ты почему не сообщил мне, что приедешь? – задетая гордость господина не давала ему покоя. Он надеялся, что между ним и Ли образовались дружеские и доверительные отношения. Но тот по-прежнему действовал самостоятельно.
— Что ещё я должен был тебе сообщить?
— Кусаешься? Вот и помогай после этого людям.
— Вы уверены, что помогали другим? – вклинился Юн Сик. Он был зол и одновременно благодарен наставнику. Парень стеснялся показать радость, поэтому было удобно скрыть её за обидой на старшего. — У меня сложилось впечатление, что вы добились своего.
— Ты ещё скажи, что недоволен, — рявкнул главарь. — Двое на одного? Так поступают только трусы, не правда ли?
— Почему ты ещё здесь? – Ли быстро освоился и на правах хозяина дома попытался очертить границу между ними с Джуном и настырным стариком.
— У него реабилитация, — отвечал Юн Сик. — Господину Сину нужен свежий воздух.
— Так пусть дышит в своём доме, на своей земле.
— Его дом в другом городе, — внёс ясность Джун.
— С каких пор нас с другим городом разделяет несколько метров? – не успокаивался Ли.
— У тебя язык ещё не устал? – строгим взглядом главарь предупредил гостя, чтобы тот не шёл дальше туда, куда не следует.
— Он тебе не сказал? – Ли повернулся к Юн Сику, недоумевая от неосведомлённости любимого.
— О чём?
— Почему твой дом находится именно здесь. Соседний участок – это имение главы Триады. Я здесь вырос.
— Ч… что-о?
Ли впервые видел такую эмоцию на лице Юн Сика.
— У вас что, новое развлечение – унижать меня? – предостерегал парочку Син Ву Цзянь. — Не втягивайте меня в ваши сексуальные игрища, — господин держался за свой суровый командный голос.
— Это ты не хочешь из них выходить, — смело пёр напролом Ли. — Пока я здесь, мой дорогой глава семейства, пожалуйста, освободите чужой дом вместе со своими прихвостнями.
— Так всё это время… — от внезапных откровений Джун до сих пор не мог прийти в себя.
— Да, он нагло тебе врал.
— По просьбе твоего любовника, — отбивался Син от нападок Ли.
— Я не просил селиться с ним под одной крышей! Нужно уважать чужое пространство. Но тебе об этом, конечно, ничего не известно. Ты должен быть везде: везде засунуть свои загребущие руки. Вдруг тебе ничего не обломится.
— Да как ты смеешь?! – раздался удар по столу и приборы со звоном подскочили. — Спихнул на меня ответственность за него, так ещё тявкать на меня вздумал. Ты гонор то попридержи. Не руби сук, на котором сидишь.
— Я просил не конвой к нему цеплять, а присмотреть и поддержать, если понадобится. А ты здесь целую военную базу развернул.
— Так за ним всё время нужен глаз да глаз!
— Он не ребёнок. И уж тем более не твой сын.
— Если он не мой сын, не твой любовник, кто же он тогда?!
— Вы в курсе, что говорите обо мне в моём присутствии? – недовольно, удерживая злобу, процедил Юн Сик.
— Как будто ты не знаешь, о чём бы мы разговаривали наедине, — отмахнулся Син. — Не строй из себя неженку.
— И всё же, я не хочу это слушать. Я вам что, кусок мяса? Кукла? ВЫ решаете, кто я для вас? Я думал, мы — семья.
— Я тоже поверил в это, пока не объявился этот проходимец со своими правилами, — разгневанный мужчина спускал на Ли всех собак.
— Я лишь вежливо попросил освободить помещение, — холодно, но провокационно парировал хирург.
— Успокойся, — быстро остановил его Джун, возвращая здравый ум не только себе, но и остальным. — Из-за того, что вы рады друг друга видеть, страдаем мы с Дао. Я поражаюсь твоей выдержке, — молодой господин переключился на единственного адекватного человека за этим праздничным столом.
— Ты не замечаешь, как сам разговариваешь с господином Сином, — Дао оборачивал претензию Юн Сика против него самого. — Я такие сцены наблюдаю ежедневно за завтраком, — пояснил верный пёс.
Юн Сик задумался. Если подумать, они с наставником ежедневно устраивают перепалки. Любовь порой так стеснительна, что прячется за крепким словом и нарочитым гонором, лишь бы не быть пойманной.
— Видимо, мы и вправду семья, — подытожил свои мысли Джун. — И по-своему заботимся друг о друге.
— Давай без этих соплей, — главарь резко остановил душевные излияния юноши. — Уволь меня. Пока это не его территория, — объяснял он, говоря про Ли. — И я не приму его право голоса, пока он не станет здесь полноправным хозяином. Только тогда, ВОЗМОЖНО, я прислушаюсь к его просьбе, — он повернулся к Ли. — А пока, ты здесь ничего не решаешь. Ты — всего лишь гость, — язвительно закончил он, намеренно подчёркивая последнее слово.
— Замечательная поддержка! Ты как всегда щедр на любезности. Это именно то, чего я от тебя ждал, — иронизировал Ли.
— Ты не думал, что если бы ждал другого, я бы тебя удивил? –Син Ву Цзянь намекал на то, что если бы Ли не защищался, а принял помощь создателя, всё могло бы быть по-другому, именно так, как они все того желают.
— Я так понимаю, пока вы не поговорите, этот беспредел не закончится, — вслух размышлял молодой человек. — Времени у нас мало, поэтому я советую вам не откладывать разговор. Так как господин Син был на реабилитации, я запретил наполнять бары спиртным, — очень по взрослому, твердым голосом говорил Юн Сик. Ли немного растерялся, действительно увидев перед собой молодого господина. — Распорядитесь, чтобы доставили ваш любимый виски.
— Он у меня есть, — Син Ву Цзянь опустил глаза и вернулся к еде, как ни в чём не бывало.
— В смысле? Вы же на препаратах, — в растерянности изумился Юн Сик.
— Кто ещё за кем следит, — скромно обронил Дао.
— Вот потому ты ещё сопляк. Настоящие мужики лечатся исключительно крепкими спиртными напитками.
— Вы меня обманули. Как ты позволил ему нарушить лечение? – с претензией Джун обратился к Дао, который с невинными глазами всё это время ему врал.
— Он меня и снабжает лекарством, пока ты меня травишь таблетками, — жаловался господин.
— О чём ещё я должен узнать? – в ужасе спросил Юн Сик.
— Мы знаем, что в институт тебя увозят и привозят не одногруппники. Ты пользуешься услугами частного такси, — совершенно спокойно и размеренно, не отвлекаясь от ужина, сказал мужчина напротив.
— Дао! – гаркнул главарь.
— Я думал у нас вечер откровений. Простите.
— Что здесь происходит? – Ли не успевал переваривать информацию, обрушивающуюся на него лавиной.
— Господин Син с помощью Дао и агромафии пасут меня повсюду, — сквозь зубы пояснял хозяин дома, — пытаясь сохранить мою невинность для тебя.
Все заметили, как глаза Ли округлились.
— Вы в своём уме? – поразился хирург.
— И ТЫ ещё скажи, что недоволен этим, — как оправдание предъявил Син.
— Это сумасшедший дом, — Ли провёл рукой по волосам, теряясь в мыслях и ощущениях.
— К этому быстро привыкаешь, — со знанием дела успокаивал его Дао.
— Может, стоит поужинать в тишине? – предложил Джун.
— Меня всё же интересует. «У нас мало времени», — Син со странной интонацией повторил слова Юн Сика, чем ещё больше разозлил Ли. – Это сколько?
— Ты всё не угомонишься, — разорялся хирург.
— Я должен знать, сколько вещей брать с собой, чтобы освободить помещение для дорогого гостя.
— Останьтесь. Здесь я принимаю решения, и я хочу провести время в кругу семьи, — скомандовал хозяин дома.
— Чтобы найти с ним общий язык, нам одной ночи будет маловато, — Син вальяжно расселся на стуле и закурил.
— У вас для этого будет день, — чётко расставлял акценты Юн Сик. — Ночью в вашем возрасте положено спать.
— Вы меня делите, как какую-нибудь вещь, — возмутился Ли.
— Почувствуй себя на моём месте.
— Малыш, это месть?
— Немного.
— Смотрите, как быстро у нашего маленького принца поднялся и стал твёрдым дух, — скалился главарь.
— Вы считаете, это остроумно? Вы вообще в курсе, что подобные шутки веселят только тех, у кого проблемы с этим делом? – Джун не знал, как защищаться на скользкой пикантной теме.
Дао засмеялся.
— Что смешного?
— Если я расскажу, сколько раз господин Син ходит на массаж, даже ты ему позавидуешь.
— Так значит и массаж фальсификация? – вспылил наивный юнец.
— Ну почему же? Я ведь не докладывал тебе, какой именно массаж мне помогает, — Син весело рассмеялся.
— Вам прописали массаж шеи… Насколько мне известно, — Юн Сик чуть затих, осознавая, что пока он был в себе, вокруг бурлила жизнь. И не его, а взрослого мужчины.
— Не пори чушь! Я начинаю думать, что это не невинность, а дурость твоя. Ты вообще, в каком мире живёшь? – разочарованно бросил шеф. Порой инфантильный взгляд Юн Сика на обыкновенные, естественные вещи раздражал взрослого мужчину.
— Ты не думал, что не все хотят углубляться в твой разврат? – Ли пытался уберечь любимого от грязного белья Син Ву Цзяня.
— О! Да ты праведником стал. Вспомни об этих словах, когда в следующий раз будешь углубляться в него. Или вы стонете, как ненормальные, опыляя друг друга в священном блаженстве?
— Это другое!
— Коне-е-ечно! Никто не сомневается, что Юн Сик очистил тебя от скверны.
— На что ты злишься?! – не выдержал хирург, поддаваясь эмоциям.
— Я злюсь… Да, я злюсь! – главарь снова ударил двумя руками по столу и встал. Он больше не мог сидеть. Его подначивало высказать всё в лицо Ли наедине, но фитиль уже был подожжён. – Злюсь, что ты приехал сюда, и мы все должны делать вид, что мы якобы этому рады. Никто не рад! Не скрою, я ждал, что ты объявишься, но, судя по твоей маленькой дамской сумочке, я делаю вывод, что ты возомнил себя Санта Клаусом, который появляется в ночь на рождество и к утру исчезает. Кто будет разгребать последствия? Ты нужен здесь постоянно!
— Это не вам решать! – крикнул Юн Сик.
— И ты, конечно, его защищаешь. В ущерб себе. В этом мире хоть что-то меняется?!
— Ты! – выпалил Ли. — Ты становишься ещё более невыносимым. Как ты с ним живёшь? – он повернулся к Юн Сику.
— По крайней мере, я его не бросал. Как ты мог приехать всего на пару дней? У тебя совесть есть? – давил авторитетом опытный мужчина.
— Нет! Ты это хотел услышать? Вот почему я ничего тебе не сказал. Я знал, как ты отреагируешь. Как мне доверять тому, кто душит меня всю жизнь?!
— Веди себя достойно, как мужик! И тогда я буду тебя уважать.
— Давно ты мужиком стал?
— Замолчите. Оба, — перебил их юноша. — Вам наплевать на меня. Я — всего лишь буфер между вами. К кому ты приехал?
— Что за вопросы?
— Ты всегда отвечаешь уклончиво.
— Скажи честно, ты думаешь, так же, как и он? – в страхе спросил хирург.
— Я думаю, что на этом ужин пора закончить, — сдерживая эмоции, Юн Сик попытался вразумить двух петухов. — Ещё я думаю, что здесь у каждого своя выгода, и никто не хочет идти на уступки. Я признателен вам за вашу заботу, — обратился он к шефу. — Ещё никто так за меня не переживал. Это правда. Я вам верю. Но так же я вижу, что вы оба пытаетесь скрыть свои чувства за моей болью. Так нельзя. Это моё личное дело. У вас что, больше нет тем для разговоров, кроме как обсуждать наши отношения? Это не только странно, но и низко. Не делайте из них игру. Вы оба играете нашими сердцами. Потому что у вас не хватает смелости просто сказать «Как я рад тебя видеть». Вы оба ведёте себя не как мужчины, — Джун отодвинул от себя тарелку с едой, к которой так и не притронулся. — Я хочу прогуляться. Один. Нас слишком много. Обсудите ваши разногласия без меня. Завтра утром я хочу завтракать в кругу семьи, а не на приёме у Дракулы. Хватит всех насаживать на свой величественный кол. И тебя это тоже касается, — он укоризненно посмотрел на Ли.
— Тебя отвезти? – предложил Дао, желая поскорее покинуть эпицентр взрыва.
— Если будешь молчать.
— Буду нем, как рыба.
Юн Сик неожиданно для всех решительно вышел из-за стола и, подойдя к любовнику сзади, обвил руками его шею и, наклонившись, поцеловал его в щёку. Ахнули все, поскольку ранее настолько смелого поведения Джун себе не позволял. Он мог открыто говорить о связи с мужчиной, но демонстрация любви в окружении посторонних была под запретом. Чуть опомнившись и почувствовав, что Юн Сик делает это не только из желания, но также, чтобы показать Син Ву Цзяню его место, хирург поднял правую руку и в ответ обвил шею юноши, притягивая к себе крепче для глубокого длительного поцелуя.
Господин отчётливо понимал, что его протеже метит территорию, указывая старшему, что готов биться за своё даже с опытным и сильным самцом. Гордость — вот что испытал в эту минуту глава Триады. Он уже давно не воспринимал Юн Сика, как соперника, поставив всё на кон отцовства, желая быть наставником сыну и преемнику, который продолжит его дело. Радость за Ли и гордость за Джуна всколыхнули в душе волну приятного ожидания, что теперь так будет всегда. Семья. Син Ву Цзяню нужна была крепкая семья. Этот вызов он принял совсем недавно и относился к нему, как к тысяче других целей на своём пути, которых, без исключений, он достигал. И эти голубки, рано или поздно, совьют своё гнёздышко под большим крылом могущественного и упрямого ворона.
Они остались вдвоём. Син Ву Цзянь не торопился заговаривать первым, самонадеянной улыбкой на лице он растягивал паузу.
— Доволен? –в голосе Ли сквозила ирония. Он словно хотел наказать манипулятора лёгким высокомерным пренебрежением.
— Ему полезно тренировать командный голос.
— Он тебе не зверушка какая-нибудь. Хватит его дрессировать.
— А что насчёт тебя? К чему ты его подводишь? Станешь воскресным папой? – зло усмехнулся господин. Чем сильнее он бил, тем скорее ждал результата.
— Как это мерзко звучит из твоих уст.
— Это не мерзко звучит, а мерзко выглядит со стороны. Нечего на зеркало пенять, коль рожа крива.
— Нам нужно найти с тобой общий язык, — хирург пытался остаться на дружеской ноте. — Не хочу расстраивать Юн Сика.
— Ты считаешь, что его расстраивают наши милые, незначительные перепалки, а не твоё скотское поведение?
— Блядь! Когда, в какой момент ты стал учить меня жизни?! – Ли не сдержался и выскочил из-за стола. — Кто тебя об этом просил?! – он стал ходить кругами.
— Ты. Когда передал его мне на сохранение, — абсолютно спокойным уравновешенным тоном отвечал хозяин. — А я не могу сохранить его без тебя.
— Как у тебя получается так выворачивать ситуации наизнанку в свою пользу?
— Научить? Ну, да, тебя же это раздражает. Чтобы ты понимал, я лишь констатирую факты, которые вы оба благополучно хотите замять, не желая смотреть правде в глаза. А я вижу её здесь, в этом доме, каждый день. Последнее, что мне особенно понравилось: «Я что, должен умереть, чтобы он выбрал меня?»
— Он не мог такого сказать, — Ли не верил своим ушам, уверенный, что Син пойдёт на подлость, враньё, на что угодно, чтобы добиться своего.
— Слово в слово.
— Ты врёшь.
— Вот оно. Ты не хочешь брать на себя ответственность за его состояние. Проще думать, что я лгу. Надо бы установить камеры по всему дому, чтобы ты сам мог наблюдать, как твой цветочек увядает без тебя.
Ли тяжело выдохнул и снова сел на место. Ноги его не держали, он не чувствовал опоры, загнанный в угол двумя настойчивыми мужчинами.
— Ну что? Что мне делать? Помоги.
— Теперь ты просишь меня о помощи. Какой ты ветреный.
— Хватит. Твоя гордость сейчас неуместна.
Почувствовав, что назревает серьёзный разговор, Син достал сигареты и закурил.
— Решил меня искренностью подкупить? Он и вправду сильно на тебя влияет. О чём тут думать? Перевози Мин Гу сюда, нанимай сиделок и конец вашим мучениям.
— У меня строительство нового комплекса в самом разгаре.
— Ты серьёзно? Так дело не в твоём инвалиде, а в каком-то комплексе? Здесь построишь. Раненых и больных везде полно, какая тебе разница, кого резать? – цинично высказался мужчина.
— А если Мин Гу придёт в себя? У него наблюдается прогресс.
— Не все ли равно, где он встанет на ноги?
— Ему, возможно, никакой, а что будет чувствовать Юн Сик рядом с ним?
— Спроси у него.
— Ты его знаешь. Он не скажет правды. Будет убеждать, что ему хорошо, пока с ума не сойдёт от боли. Он любит брата.
— Не больше чем тебя, — не сдавал позиций главарь, убеждая Ли быть смелее.
— Ты веришь, что мы сможем быть счастливы? Разве это возможно?
— Но если ты не потащишь Мин Гу в вашу постель, почему нет? Юн Сик не по годам взрослый парень, хоть и наивный дурак. Уверен, он только этого и ждёт и сможет грамотно урегулировать щепетильный вопрос. Он — тот ещё проныра. Ты многого о нём не знаешь.
— Я не смогу вернуть всё назад. А что, если я сделаю ему больно?
— Куда ещё больше? Пожалей пацана!
— Значит, перевозить?
Ли, почувствовав дружескую ауру между ним и господином, подошёл ближе. Он не заметил своего порыва и опомнился уже тогда, когда сидел на краю стола рядом с Сином и дымил сигаретой из его портсигара.
— Ты моего разрешения спрашиваешь? Как мило.
— Не выделывайся. Мне нужна твоя поддержка.
Мысленно Син Ву Цзянь ликовал, что им удаётся вести спокойную, непринуждённую беседу.
— Я считаю, что пора подумать о себе, — серьёзно, даже радушно заговорил мафиози. — А ещё больше о Джуне. Вы вместе приносите куда больше пользы, чем по отдельности.
— Ты в своём репертуаре, — Ли встал со стола. Лёгкое дуновение эгоизма со стороны Сина, и птичка упорхнула из его рук. Но главарь уже понимал, что давая ей свободу, он лишь пуще приручает ее к его воле.
— И ещё. Не жалей обещаний, — давал советы старший. — Они его держат, а тебя дисциплинируют. Прекрати юлить и отвечай по существу. У тебя пацан – адвокат. Он читает твою неуверенность между строк, и она ранит его. Он думает, что не нужен тебе.
— Как можно так думать? Я жизнь за него готов отдать! – пылко, обиженно оправдывался хирург.
— Но отдаёшь другому, — жестоко осадил его Син. — Следи за языком.
— Когда я стал таким? Ненавижу себя.
— Когда влюбился. Даже сейчас ты ведь не думаешь о будущем, о переезде. Все твои мысли остались у него между ног.
— Странно с тобой это обсуждать.
— Странно, что меня это не злит.
Они замолчали, встретившись глазами. Оба боялись понять друг друга неправильно. Боялись нарушить их хрупкую, зарождавшуюся… дружбу? Какие теперь между ними отношения? Кто они теперь друг для друга? С Джуном всё было предельно ясно, но что делать с чувствами, которым нет объяснений?
— Что с нами стало? – усталый голос Ли эхом зазвенел в ушах господина.
— Ты вырос, а я постарел. Видимо, и чувства меняются: взрослеют, мудреют, как то дерево во дворе. Помнишь?
— Почему ты не сказал ему, что твой дом по соседству?
— Наш дом, — поправил мужчина. — По этим дорогам ты уезжал и возвращался из мед.училища – лучшего в Шанхае, — обратил внимание господин, радуясь вкладу в своё создание. Хоть что-то он сделал правильно в своей жизни. — Сейчас я наблюдаю, как уезжает и приезжает Юн Сик. Теперь это не элитный район, как раньше. Вокруг за последние пятнадцать лет отстроили не один десяток домов. Хотел всё выкупить, а потом подумал, что затеряться среди людей – есть истинное одиночество и лучшее времяпровождение.
Услышав ностальгические нотки, Ли вновь вернулся на место – на край стола рядом с мужчиной. Джианга манила его сила, непоколебимая уверенность, опора, какой так сильно сейчас не хватало Ли, и обречённый покой, тяжестью ложившийся на их души. Родство объединяло их. Общие воспоминания и благодарность за то, что оба дали друг другу возможность построить новый совместный дом, новую жизнь.
Докурив одну, Син Ву Цзянь закурил следующую сигарету. Он тянул время, разглядывая снизу вверх уставшего, но по-прежнему красивого мужчину, дегустируя новые ощущения от безопасной близости с ним. Бывшие любовники были ровно на том расстоянии, которое согревало обоих и было так необходимо в данный момент.
— Оно до сих пор каждую осень сбрасывает листья, — продолжил Син Ву Цзянь, рассказывая Ли о памятном месте, — а по весне обрастает густой шапкой зелени. Но оно больше не цветёт, как раньше. Старое, живое, по-своему красивое, но не цветёт. Так и мы. Осталось лишь любоваться воспоминаниями и ценить то, что оно даёт сейчас – мягкую тень, где можно скрыться от лучей жаркого солнца и передохнуть.
— Но если бы не солнце, в нём не было бы необходимости, — Ли не щадил господина.
— Жестокая правда. Только не забывай, что тень падает от старого дерева.
И вот тут хирург задумался. Комок подкатил к его горлу, и он посмотрел на создателя с любовью.
— Где твои запасы? Пойдем, выпьем, — предложил гость и смело, как отважная маленькая птица, полетел на другую вершину горы.