Глава 4. МАЛИНОВОЕ ДЫХАНИЕ

Оставаться наедине было опрометчиво. Несмотря на долгие препирания, в итоге Серёжку было не оторвать от просмотра фильмов. Паше вдруг захотелось поделиться с ним чувствами, которые до этого он проживал в одиночестве. В душе мужчина ликовал, наблюдая, как парнишка с интересом и открытым ртом смотрит старые фильмы, совершенно чуждые его возрасту, как он вслух говорит о своих переживаниях, а когда не понимает поведение героев, хмурится, потому что у ребёнка всё просто. Любишь? Люби! Ненавидишь? Уйди. В какой момент взросления человек сам усложняет себе жизнь?

Мужчина разглядывал его в полутьме мерцающих кадров из маленького монитора ноутбука. Странно, Паша до сих пор не обзавёлся техникой. Он так привык быть один, что не предполагал, что когда–нибудь ему понадобится домашний кинотеатр. Пусть и до августа. Вдруг захотелось накупить всякой всячины и сделать дом уютным. Неужели эти мысли приходят вместе с желанием угодить любимому? От того, что Павел Александрович влюбился, таиться было бессмысленно. С недавних пор Серёжка постоянно представал перед его глазами. Паша хотел видеть его, хотел бесконечно разглядывать юношу всего с ног до головы. Хотел поправлять на нём одежду, когда та заминалась и торчала в разные стороны, как и его волосы, разворошенные, словно мелкая солома. Его улыбка… Улыбка любимого – самая красивая! Самая лучезарная! Самая родная. Серёжа смеётся на тех же моментах, где когда–то в молодости смеялся Пашка, на десятый раз пересматривая свою коллекцию семейных комедий. Теперь же, кроме грусти, эти фильмы не вызывали других чувств. То была грусть по ушедшему времени, когда верилось, что можно прожить такую же счастливую жизнь, как и герои фильмов, стоит только преодолеть некоторые трудности, победить злодеев и встретить свою любовь. На деле же оказалось, что злодеи не кончаются, как и трудности, с годами становящиеся неотъемлемой частью жизни. К ним начинаешь привыкать, как и к тому, что даже если ты встретишь свою любовь, тебе ничего не останется, как просто на неё смотреть: украдкой, стесняясь истинных желаний. Любовь Паши – сломанная, как часы, показывающие верное время лишь два раза в сутки. Миг, секунда – вот век его любви. Всё остальное – мечты и фантазии, предназначенные навсегда остаться в другой реальности. Кто сказал, что именно она – выдуманная? Может быть, этот мир ограничений и есть вымышленный? Может быть, правда в его снах, где он крепко обнимает Серёжку, а тот просит ещё, ещё крепче, потому что так соскучился по мужским объятьям, что нет сил сдержать слёз? Паша ярко представлял свой несбыточный настоящий мир, в который они с Серёжкой отправляются каждую ночь. А здесь он сам и парнишка перед ним – копии, созданные злой судьбой. Но как эта копия Серёжки соблазнительна, как жива, как опасно близка – стоит протянуть руку и можно дотронуться до коленки, торчащей в сторону Паши на расстоянии нескольких сантиметров, когда тот сидит на диване в позе лотоса. От смеха Сергей лишь сильнее распалялся и кончики его светлых волос прилипали ко лбу. На висках проступили капельки пота, медленно стекающие по скулам юноши, оставляя на шее тонкую влажную дорожку. Серёжка не замечал такой мелочи, увлечённый просмотром фильма. Ночь была душной, даже открытые во всем доме настежь окна не спасали от духоты, как не спасали Пашу от пожара, распространившегося по всему его телу и сжигающего сердце одинокого мужчины в любовной агонии. Ни одного сквозняка, ни ветерка – ничего не могло потревожить идиллию в небольшом, некогда заброшенном доме, в котором вновь зародилась жизнь.

– Тебе не кажется, что они похожи на нас? – в голос смеялся парень, наблюдая, как собака по кличке Зевс мочится на злодеев.

Замечание Серёжки вырвало мужчину из мира грёз. Паша осторожничал, повторно проговаривая в уме слова юноши. Он боялся, что собственные мысли спутают его разум, и одержимый страстью мужчина неправильно поймет открыто демонстрирующего свои эмоции Серёжку.

– Ты о чём?

– Ну ты, как Роксана, вечно плаваешь в речке, как дельфин, а я бы точно сделал то же самое, что и этот пёс, – смеялся Серёжка, перематывая запоминающийся момент, который мог развеселить только детей. – Какой он умный! Ты неправильно понял фильм!

Паша вопросительно ухмыльнулся.

– Они не любят друг друга, – начал пояснять Серёжа. – Нет, они, конечно, любят, но по–другому. Они – друзья. Роксана нашла себе свою селёдку, ну а Зевс… Зевсу просто нравится всем помогать, – убедительно закончил Серёжа, ни секунды не сомневаясь в своём умозаключении.

– Ты так думаешь?

– Стопудово. Глянь, как он смотрит на неё. Просто он за неё переживал. А теперь у неё все хорошо, и Зевса ждут новые приключения.

– Интересная интерпретация, – Паша задумался, расшифровывая слова Серёжи. В какой–то степени он даже немного успокоился, в очередной раз убедившись, что в возмужавшем теле подростка по–прежнему живёт ребёнок, который не сумеет разгадать странные интонации в голосе влюблённого мужчины и не увидит в его взгляде плотское желание.

– Да. Не нужно ничего усложнять. Потому что если бы у них была любовь, то конец грустный. Они расстаются. А даже если бы остались рядом, они никогда не смогли бы быть вместе, иметь семью, детей. Поэтому, моя версия лучше всех! – ударил он себя  по коленке. – Тогда это добрый фильм, а не драма.

– Почему тебя так заботит расставание? – смело спросил Паша, и лицо молодого человека вдруг помрачнело.

– Я скоро уеду, а Милку так и не поцеловал, – доверительно смело открылся юноша.

– Почему? Что в этом трудного?

– Тебе не понять. Это ты смелый, можешь голышом разгуливать где угодно, а я другой. Не умею я быть настырным.

– Это ты–то не умеешь? Сам хвастал, что Зевса в стойло загнал. А со мной как разговариваешь?

– Это не то. Здесь другое. Когда любишь, боишься даже посмотреть в её сторону. Понимаешь?

– Понимаю, – выдохнул Паша, и его голос оглушил его самого.

– Она ведь сразу поймёт, о чём я думаю.

– И что страшного случится? – будто бы не своим голосом расспрашивал мужчина, догадываясь, что они с Серёгой находятся в одинаковом положении. Лучше бы Паше не заходить на чужую территорию, но страсть, как хотелось услышать тайные мысли и переживания того, в кого влюблён, пусть даже если эти переживания направлены на другую.

– Вдруг я ей не нравлюсь? Она узнает, что я к ней с такими мыслями, и не захочет больше встречаться. А я не могу без неё. Каждый день к ней бегаю по пути к тебе и обратно. Сегодня вот не забежал. Как думаешь, она ждала?

– Думаю, ждала.

– Да ну прям. Она по тебе сохнет.

– По мне?! – мужчина дёрнулся, как ошпаренный, и попятился назад.

– Ты не знал? Ты же – первый жених на деревне. Девки с ума посходили. Даже замужние. Всё гадают, кого ты выберешь хозяйкой твоей полуразваленной усадьбы, – Серёжа засмеялся. – А тут я хозяйничаю. Вот угар. Я всем рассказываю, что у тебя невеста в городе.

– Зачем? – испуганно удивился Паша.

– А нефиг Милке давать пищу для размышлений, – строго ответил Сергей, быстро перевоплощаясь во властного отца или деда. – Я уже такого напридумывал, вся деревня гудит, ждёт, когда ты молодую жену привезёшь.

– И где она? Почему сразу со мной не приехала?

– Она у тебя – врач. Ездит по разным странам, спасает детей в Африке.

Паша выдохнул и засмеялся.

– Никто не поверит в такую чушь.

– Ещё как поверят! Деревенский народ – наивный. Да и твоя благотворительность тоже ни у кого  в голове не укладывается. Но ты же здесь. Значит и жена у тебя такая же чокнутая и добрая.

– Всё, я устал. Пора спать.

Паша встал с дивана, как пьяный. От избытка чувств и абсурдных смешных новостей голова шла кругом. Лучше остановиться вовремя и разойтись по разным комнатам, чем продолжать эту изощрённую сладостную пытку над собой.

– Можно я ещё один фильм посмотрю? Пожалуйста, – наигранно мило упрашивал великовозрастный детина, и Паша не смог ему отказать.

– Сиди.

 

Серёжка остался один. Ему не терпелось дождаться, когда Пашка–надсмотрщик уйдёт спать, и парнишка впервые останется один на один с компотом и ноутбуком, в котором было столько фильмов, что при выборе разбегались глаза. Юноша вдруг осознал, что стесняется открыто выражать чувства при посторонних, поэтому постоянно смеётся, как ненормальный, чтобы скрыть грусть. И хоть Паша уже был своим в доску, плакать при нём было почему–то совестно, а так хотелось, когда Зевс и Роксана расставались. Не то он говорит, о чём думает. Юноша  сам с трудом отслеживал свои эмоции, этим летом разбушевавшиеся, как ливень во время солнечного дня. Такие часто бывали в деревне и редко в городе. Интересно, почему? Солнце повсюду, голубое небо и дождь стеной вырисовывает радуги. Точно так же сейчас чувствовал себя Серёжка – в душе тепло и светло, но при этом хочется плакать тихо в подушку от переизбытка чувств и разлившейся в его душе радости от того, что на какое–то время он забыл, что значит быть одиноким. Неужели это воодушевлённое состояние и есть соприкосновение душ, когда ты находишься рядом с тем, кто дышит с тобой одним воздухом и понимает всё без слов? Серёжка был уверен, что его новый взрослый друг понимает его, как никто. Или того хотел Серёжка, потому что вдруг вспомнился дедушка? Тот точно так же, как Паша, проводил большой рукой по его волосам. Девчонки – это хорошо, но как порой мужчине хочется мужского тепла. И что в этом постыдного?

Быстро проплакав в подушку, мальчишка вытер слёзы и, как ни в чём не бывало, с горящими глазами включил очередной фильм под названием «Какими мы были».

Утром за столом Пашу встретил полусонный, раздражительный, но цепкий взгляд юного киномана. Мужчине стало не по себе, словно он сделал что–то не очень хорошее, раз Серёга так недобро на него уставился.

– Ты во сколько лёг спать? Уже завтракал?

Паша открыл холодильник и застыл, обдумывая, чем накормить дорого гостя.

– После тебя через часик–другой, – мутно ответил Серёжа. – Не хочу есть.

– У меня такое чувство, что ты мне врёшь. Ты совсем не спал? – прозвучало, как претензия, и Серёжка в ответ на атаку мгновенно нахохлился.

– Со мной всё в порядке.

– Ясно. Иди в кровать, – скомандовал мужчина и хлопнул дверцей холодильника. Оказывается, и у него с утра совершенно не было аппетита.

– Я же говорю, со мной всё хорошо. Я могу долго не спать. Не строй из себя мою бабулю.

– Что произошло за эту ночь? Ты какой–то дёрганный и недовольный.

– Почему люди не могут быть вместе?

– А? Что? – Паша слегка ошалел. Вначале показалось, что ему послышалось. Серёжка же был серьёзен, как никогда, что тут же убедило председателя не терять бдительности и сосредоточиться на предстоящем неожиданном диалоге.

– Ну вот моя мамка. Я ведь даже не знаю, кто мой отец. Она никогда не говорила о нём, – Серёжа пальцем вырисовывал на скатерти узоры, стыдливо уводя взгляд в сторону.

– Это что ж ты вчера посмотрел, что у тебя с утра такие тяжёлые мысли? – Паша наоборот осмелел и сел рядом. Он почувствовал, что Серёжке срочно потребовались участие и поддержка. Мужчина на это надеялся.

– Они не тяжёлые. Почему вы все уходите от прямых вопросов? Что такого страшного я спрашиваю, на что нельзя ответить? Вот ты. Почему ты один? Почему ничего о себе не рассказываешь? Может быть, у тебя тоже где–нибудь живёт такой же Серёжка, как я, и вы не видитесь, потому что он будет задавать неудобные вопросы.

– Почему ты всё время на меня злишься? – мужчина ударил ладонью по столу и соскочил с места.

– Так ты мне ответишь?

– На что?

– Почему вы все ведёте себя одинаково? Почему одни? Почему вы ничего не говорите? Зачем скрываете? Кому вы этим молчанием делаете хорошо?

– Ты не думал, что порой люди молчат, потому что им больно раскрывать правду? – зло процедил Паша, мстя Серёжке за беспардонность и эгоизм. – Больно вспоминать о прошлом.

– Так как вам помочь, если вы ничего не говорите?

– А кто тебя просит помогать? Не суй свой нос туда, где ему не место. В том, что твои родители не живут вместе, нет твоей вины. Это не твоя история, – чуть мягче закончил Паша, сжалившись над беззащитным, ощетинившимся от возмущения подростком.

– Тогда почему именно мне так плохо? Почему? Бьюсь об заклад, она не думает о нём так часто, как я. Нет, вы не пытаетесь уберечь меня, вы просто трусы. Вы всё–всё скрываете.

– Что ты хочешь узнать?

– У тебя есть дети?

– Нет.

– Жена?

– Нет.

– Почему ты здесь?

– Потому что там я не нашёл своего места.

– Почему ты ко мне так добр? Почему так смотришь на меня?

Паша был застигнут врасплох. Он не ожидал дотошных прямых вопросов и не думал, что Серёжка настолько зоркий, что заметил его чрезмерное внимание к объекту своей страсти. В какой момент он оказался беспечным и разоблачил себя?

Паша закусил губу, подбирая нужные слова, удерживая правду, стремящуюся вырваться на свободу. Если он сейчас откроется и выложит всё, как на духу, ему станет легче, в этом не было сомнений. Но он потеряет Серёжку и, возможно, своим признанием нанесёт тому неизгладимую травму. Не очень–то приятно узнать, что в тебя влюблён взрослый мужик–гей, которого ты считал своим другом. Жизнь мальчишки может измениться от опрометчивого покаяния, и внутри навсегда оборвётся доверие к мужчинам, чьей ласки и так не хватает этому паршивцу.

– Я тоже рос без отца, – соврал мужчина.

– Так я и думал. Ты не дружишь со мной, а жалеешь меня.

Да что ж это такое?! Что бы Паша ни ответил, Сергей при любом раскладе будет недоволен.

– Что ты хотел услышать?

– Я вчера посмотрел один фильм. И долго потом не мог заснуть, всё думал. Вот она его любит, а он ей просто пользуется. Но при этом она всё равно продолжает его любить. Не понимаю.

– Серёжа, я запутался, – Паша плюхнулся на табурет, подпирая голову ладонью. – О чём речь?

– Ты тоже меня терпишь, да? Я тоже для тебя обуза, потому что навязался?

Боже, как ему могли придти в голову такие умозаключения? Похоже, общение с Пашей разбередило детские травмы мальчишки, и теперь того несёт неведомо куда, как пустую лодку по сильному течению. Сергей сам с трудом понимает, что творится в его душе, будучи не в силах остановить этот поток мыслей.

– Ты – мой друг, – выдавил из себя Паша слова, которых ждал Сергей.

– И всё?

– Что значит «и всё»?

– Ладно. Я понял. Раз ты мне друг, то давай в эти выходные пойдём вдвоём на рыбалку? Я же для тебя не обуза? Ты сам так сказал. Выходит, ты хочешь проводить со мной время вне работы?

Паша диву давался, как ловко этот сопляк проманипулировал его чувствами и обставил всё таким образом, что у мужчины не осталось другого выбора, кроме как с радостью согласиться на то, чего он боялся больше огня. В обратном случае, он окажется вруном, и Серёжка затаит на него сильную обиду.

– Хочу. Да, хорошая идея, – давился Паша словами. – Мы же вчера это обсудили.

– Я на всякий случай проверил, чтобы ты мне потом не соврал и не нашёл сто причин, чтобы отказать.

Гадёныш! Сопляк! Эгоист! Террорист! – мысленно выругался мужчина, внешне спокойно и доброжелательно улыбаясь своему малолетнему другу.

– Можешь на меня положиться.

– На три дня.

– Два. Я не могу так надолго отлучаться.

– Согласен. Если мужики узнают, что тебя в деревне нет, уйдут в запой на неделю. Потом хрен их оттуда вытащишь. Договорились. Я пошёл.

– Куда?

– Как куда? Спать. Ты же сам сказал, что я могу поспать.

– Серёжа, – обескураженный и эмоционально высосанный взрослый говорил, как чумной.

– А?

– Больше без меня ты фильмы смотреть не будешь.

– Даже порнуху?

Паша покрылся холодным потом. Нет, от страха он вмиг превратился в ледяное изваяние.

– Ты смотрел порно?

– Хотел, но видяшки не прогрузились. Интернет здесь паршивый, – беззаботно пояснил парнишка.

Мужчина судорожно выдохнул. В ноутбуке были папки с порно и, при большом желании, их можно было отыскать. Но если бы Серёжка их нашёл, точно вёл бы себя сейчас по–другому. Этот бы не испугался и ночью убежал домой.

Отобрав у подростка ноутбук под видом заботы о его состоянии, Паша поспешно запаролил все взрослые фильмы и, на всякий случай, спрятал ноутбук в комод под стопку постельного белья.

 

Это были самые странные и неловкие несколько дней. После совместной ночи, проведённой в доме председателя, Серёжка вдруг притих. Он не надоедал Пашке и больше не рассказывал за ужином о своих дневных подвигах с Зевсом. Парень молчал и внимательно следил за мужчиной. Казалось, они поменялись местами, и теперь юноша изучает любую мелочь в поведении и словах старшего. Паша не заметил, как напряжение сковало его душу и тело. Впереди поход, к которому Серёжка готовился так активно, словно ребёнок собирался в долгожданный летний лагерь. От этого на сердце становилось ещё тревожнее. На двое суток уйти в лес. Вдвоём. Остаться наедине в палатке ночью… Уже только мысли об этом били под дых взрослого одинокого мужчину. Но он обещал! Он выполнит все обещания и, если к концу августа останется в живых, то, наконец, отдохнёт и уйдёт в свою берлогу, забаррикадируется там до самой весны. В том, что после встречи с Серёжкой Пашке долго придётся залечивать свои старые открывшиеся раны, сомнений не было. Ничего, не в первой.

Была одна надежда на погоду, что небо сжалится над Павлом Александровичем и затянет горизонт тучами, обрушив на землю ливень на все выходные. Тогда поход точно сорвётся. Но синоптики и сама природа были на стороне юного путешественника – на небе ни облачка! Спокойное солнце, лёгкий ветерок – идеальные условия для прогулок по лесам. Единственное на чём настоял Паша, что они разобьют лагерь вблизи деревни. Мужчина ещё плохо ориентировался на новой местности и в случае чего должен быть спокоен, что посёлок рядом. Серёжка согласился. Ему, на самом деле, было всё равно, куда идти, хоть на их излюбленный берег, лишь бы с палаткой и надувной лодкой. Страсть, как хотелось порыбачить, неторопливо сплавляясь по течению.

День прошёл спокойно. Возможно потому, что каждый был занят своим делом. Пока Паша хозяйничал на берегу, Серёжка безвылазно торчал в воде, усердно вылавливая ужин. Он обещал напарнику по походу, что лично приготовит уху, от которой у того слюнки потекут. Глупый ребёнок не подозревал, что у Паши и без того случилось повышенное слюноотделение, стоило ему только увидеть, как Серёжка раздевается и обливается холодной водой из–за жары. Сердце мужчины заходилось от того, что все мысли утекали в предстоящую ночь, в палатку на двоих. Была бы осень, Паша купил бы спальники и бед не знал. А тут жара стоит – июль. Одеяла на пол и пара простыней сверху, но даже так будет жарко, наверняка, они раскроются во сне и будут лежать рядом, вспотевшие и полуобнажённые. Как только мужчину захватывали подобные фантазии, он немедленно находил себе новое дело. Так он соорудил целую гостиную под открытым небом у палатки, выложил чашу для костра, натаскал сухих дров на вечер и даже успел приготовить бутерброды. К моменту, когда Серёжка принёс улов, Паша уже сидел в походном раскладном стуле и курил.

– Ты куришь?

Мужчина начал привыкать к агрессивной Серёжкиной заботе, потому даже не вздрогнул, когда тот выразил очередное недовольство.

– Редко.

– Зачем?

– Расслабляет.

– А ты не напрягайся. Мы вроде как на отдых приехали, – Серёга поставил на землю ведро с уловом и, сполоснув руки, залпом выпил половину полуторалитровой бутылки воды. Видимо, пока он рыбачил, зова мирских потребностей не слышал. – Бросай эту соску. Лучше займи рот чем–нибудь другим.

Небрежные фразы Серёжки лишь сильнее будоражили возбуждённый мозг молодого мужчины. Прикрыв глаза, он усилием воли заставил себя думать о чём угодно, только не о том, чем его рот был занят сейчас, когда он мысленно стоял перед юношей на коленях.

– Нет, я лучше покурю, – он снова схватился за пачку, но парень успел её перехватить и смял в руках. – Ты – тиран, ты знаешь об этом?

– Я забочусь о тебе.

– Мал ещё, чтобы обо мне заботиться.

– Пока ты со мной, я не разрешаю тебе курить.

Паша потихоньку начал заводиться. Глупый! Глупый ребёнок! Сам не ведает, что творит. Никакого чувства самосохранения нет в этом парне! Злость немного остудила пыл несчастного влюблённого, и вместо сигареты он запихал себе в рот большой кусок бутерброда, проглотив его не пережёвывая.

– А вот это правильно! – поощрил его Серёга. – Только сильно не объедайся, у меня на тебя ещё есть кое–какие планы, – с вызовом улыбнулся искуситель и подмигнул.

Пашка поперхнулся. Он издевается? Или воспалённое сознание мужчины на все слова мальчишки будет реагировать одинаково?

– Какие ещё планы? – осторожно спросил мужчина.

– Искупаться, конечно. Если набьёшь живот, то будешь, как тюлень, и я тебя легко обставлю.

– Давай просто посидим молча? – взмолился мужчина, представляя в кровати тюленя во время любовного соития. И почему все мысли у него через постель? Как долго это будет продолжаться? Как долго любовная лихорадка будет терзать его тело, расплавляя мозг, превращая мысли в липкую кашу?

Серёжка вёл себя ещё более странно, чем обычно. Его поведение резко меняло курс, как направление ветра с приближением грозы. Он то дерзил, то ласково улыбался, то молча чистил рыбу, а потом внезапно начинал говорить что–то невпопад. Весь этот поход казался плохо отрепетированной сценкой, где актёры словно забыли свои реплики и, суетясь, начали играть фальшиво, пытаясь скрыть гнетущую тишину и собственное волнение.

На правах старшего Паша попытался помочь Серёжке с приготовлением ужина, но тот прогнал его и вообще запретил смотреть в котёл с ухой, словно готовил там секретное зелье. Как оказалось позже (Паша уже начал понимать характер напарника), юноша желал удивить и порадовать друга своими умениями, делая для того сюрприз. А вот эта фраза: «Никто не приготовит тебе такой вкусной ухи» расставила всё по своим местам – Серёжка хочет остаться в памяти Паши и занять там важное, значимое положение.

И, как всегда, мужчина обязан был направлять и утихомиривать этот ветер перемен лишь по одной причине – он старше. И, похоже, Серёжка, прознав про эту неоспоримую слабость, пользовался ей на всю катушку, как ему заблагорассудится.

К вечеру оба остыли и утихомирились. Возможно, так на них влиял умиротворяющий плеск воды, приятный треск дров в костре и завораживающее пламя, согревающее их после нескольких часов купания в прохладной речной воде. Паша сидел на земле у костра и впервые за долгое время не гонял тяжёлые взрослые мысли. Голова была пуста и чиста. Мышцы расслабились. Дух и тело дышали в унисон. Было настолько спокойно, что когда Серёжка сел рядом, Паша даже не смутился и не отодвинулся, почувствовав прикосновение оголённого чужого плеча.

– Мы раньше с дедом часто на рыбалку ходили. Но с ночёвкой никогда. Река рядом, он не понимал, зачем оставаться ночевать в лесу, когда дом в двух шагах, – Серёжа протянул мужчине пластиковую кружку с горячим чаем. Запахло малиной.

– Вкусно. Ты где ягоды нашёл?

– Варенье у бабули стащил. Она на днях закрутила.

– Стащил? – не понял Паша.

– Ага. Она странная. Летом не разрешает брать консервацию. Только зимой. А летом, мол вон огород, лес, руки ноги есть – иди, собирай. А я чай с малиной люблю.

– Я тоже.

– У бабули можешь зимой брать. Она впрок делает, чтобы потом на рынок возить и продавать.

– Буду иметь в виду.

– Ещё картошка у неё там. Ты же ничего не садишь. Только поля, – ухмыльнулся подросток. – Зимой что есть будешь? Опять в магазине всё покупать? И готовить будет некому, – в голосе юноши Паша услышал печаль. – Там, чуть дальше по Вербовой Смирновы корову держат. У них можно молоко покупать. Только у них! Бабуля говорит, они – чистоплотные. Она знает в этом толк. А если спуститься ещё ниже, там, ближе к полям, у трассы увидишь дом Вареников. С зеленой такой крышей.

– Кого?

– Ну их так в селе прозвали – «Вареники». У нас тут у всех кликухи есть. Даже у тебя, – Серёжка хитро широко улыбнулся, но тайны не раскрыл. – Вот они держат свиней и чеснок садят. Сало у них – закачаешься. Я тебе в следующий раз принесу. Они ещё копчёное делают – пальчики оближешь.

– Серёжа, я не ем…

– Ничего не знаю. Я принесу, при мне будешь есть. Не смогу я спокойно уехать, так и не сделав из тебя мужика.

– Эй, полегче. Не заговаривайся. Я всё–таки старше тебя.

– Ерунда. Не чувствую я рядом с тобой, что ты старше. Наоборот, у меня ощущение, что я за тебя в ответе.

– Странно. Что я такого делаю или говорю, что вызывает в тебе такие чувства?

Серёжка за весь разговор впервые повернулся к Паше лицом. Он был так близко, что можно было почувствовать его малиновое дыхание.

– Ты волосы так и не остриг, – продолжил юноша, почему–то перейдя на шёпот.

– Некогда, – поддавшись его настроению, Паша ответил точно так же – еле дыша.

– Врёшь. Тебе нравится меня злить.

– Может быть, – честно ответил мужчина и даже не улыбнулся. Сердце то ли остановилось, то ли билось с такой скоростью, что невозможно было отследить его удары.

– Ты вкусно пахнешь, – признался Сергей.

– Чем?

– Клумбой.

Эротическое наваждение, как рукой сняло, и Паша залился хохотом.

– Почему ты всегда надо мной смеёшься?! – подскочил с места недовольный и обиженный дикий юнец и, как конь, встал на дыбы. – Не воспринимаешь меня всерьёз?

Паша не успел ответить, Сергей наклонился и впился губами в рот мужчины, крепко удерживая его голову в своих руках. От шока Паша даже не думал сопротивляться. Вскоре, придя в себя, он всё же попытался отстраниться, но Сергей был неумолим. Он сам не ожидал, что может так долго и упорно кого–то целовать. Что у него хватит смелости! Грудь мальчишки распирала собственная гордость за себя или то было другое чувство, однако он так увлёкся, что забылся, запутался в сетях сладкой неги, не замечая, что теперь не он, а уже мужчина трепетно ласкает его по волосам, нежно проникая в его рот. Прошла целая вечность, казалось, земля обернулась вокруг своей оси прежде, чем они оторвались друг от друга.