Глава 2. МЯСО

Серёжка слов на ветер не бросал и, раз обещал работать живота своего не жалея, значит так тому и быть. Каждое утро он, как по расписанию, приходил в дом нового председателя готовить тому завтрак, потом обед, ужин, и к шести часам вечера мог быть свободен. Раз Павел Александрович жил в заброшенной старинной усадьбе один, без семьи, готовить приходилось немного. Все нечётные дни, как они и договаривались, у Серёжки был выходной, который он проводил в тайном месте на речке, а по вечерам гонял с Милкой чаи в доме её родителей.

Так прошла неделя, и за всю неделю Сергей ни разу не увидел нового знакомого, своего работодателя.

Как оказалось, Павел Александрович уезжал  по делам задолго до того, как приходил на службу его новоиспечённый шеф-повар. Солнце вставало уже в три утра, поэтому все сельскохозяйственные работы начинались с петухами и заканчивались к обеду. Но даже в обед этот мажор не соизволил почтить Серёжку своим присутствием. Всё их общение сводилось к стикерам, приклеенным на зеркало умывальника при входе в летнюю кухню. Пожелания доброго утра, по мнению Серёжки, были лишними, а дальше аккуратным почерком, будто это писала девчонка, следовали предпочтения хозяина касательно меню на сегодняшний день. Чего-то особенного и вычурного в нём не было. Чаще всего Павел просил овощной и фруктовый салаты, а в конце добавлял: «всё остальное на твоё усмотрение». Платил Павел Александрович немало – целую тысячу рублей в день, поэтому «на твоё усмотрение» превратилось в муторную головоломку, дабы угодить хозяину и отработать каждую копейку. Лучше бы он сразу говорил, что хочет. А так у Серёжки несколько часов уходило на то, чтобы изучать новые блюда, вылавливая с горем пополам интернет, который в деревне появляется только в полнолуние или у опушки леса на другом берегу реки. Новый председатель к тому же ещё и жил в таком месте, где не только интернета не было, там не было вообще ни души. Серёжка мог бы сесть на свой маленький велик, подаренный ему стариками на четырнадцатилетие, из которого он давно уже вырос, но боялся, что как только отлучится, приедет Павел и на месте нового работника не застанет. Подумает о Серёжке плохо. А для того репутация — главней всего. Поэтому юному повару ничего не оставалось, как после смены по несколько часов сидеть на опушке и штудировать интернет в поисках новых изысканных блюд, которые понравились бы богатею и городскому жителю. В том, что новый председатель надолго здесь не задержится, Серёжка не сомневался. Ну никак не вписывался в деревенскую пастораль молодой мужчина с модной смешной причёской, который питается одними овощными и фруктовыми салатами, как фитоняшка. Здесь на таких харчах долго не протянуть (разве что ноги), особенно летом, особенно, если ты работаешь не мозгами, а руками. Парень видел подобных молодых успешных мужчин в городе. Они ездят точно на таких же автомобилях, как и Павел Александрович – чёрных Кадиллаках. Там, в городе,  им самое место, а здесь… Здесь другая жизнь. Здесь нет даже интернета!

В одиночестве на летней кухне парень много размышлял, разговаривал сам с собой, спорил и пришёл к выводу, что ближе к осени этот авантюрист сдастся и умчится в туман, туда, откуда пришёл. А пока… Мяса ему надо! Мяса!

И всё бы ничего, но как раз вот это самое мясо лежало в холодильнике нетронутым. Серёжка пыхтел и потел, делая то отбивные, то котлеты из говядины, даже стейк научился готовить ради такого дела. И ни в каком виде, ни кусочка не было съедено. То же самое с супами и борщом! Когда Серёга снова пришёл на работу и увидел холодильник, до отвала забитый едой, которую он готовил на протяжении недели, парня взяла злость. Ну, хотя бы борщ он мог съесть! Зато миски из-под салатов были пустыми.

— Кролик хренов! – выругался Серёжка и сел на табуретку мысли гонять.

И что теперь делать? Еда есть. Хватит на неделю вперёд, на то и был расчет. Но зачем её готовить, если никто её не ест? Переводить продукты – грех. Так был воспитан послевоенными детьми юный тимуровец.

На обшарпанном от времени зеркале висел очередной стикер, содержимое которого не менялось, кроме цвета. Сегодня жёлтый. До этого был розовый. Юноша завис. Он оглядел летнюю кухню. Она ничем не отличалось от той, которая была у его бабули: на стенах и потолке извёстка, в углу газовый баллон, газовая плита, напольные шкафы, стол и пара стульев. Единственное, что выглядело здесь неуместным, это огромная морозильная камера. И ведь она до сих пор пуста. Ещё в самом начале Павел Александрович предложил вдвоём съездить в город и накупить впрок нужных продуктов, чтобы Серёжке не приходилось утруждать себя каждый раз затариваться в местном магазине. Но этот день так и не настал. Да и как тут можно перетрудиться, когда то, чем ты занимаешься, никому не нужно? Всё пойдёт на корм скотине. Серёжка так расстроился. На секундочку ему стало обидно, что все приложенные труды, а он так старался, не будут оценены по достоинству. Недолго думая, парень подскочил, и, как пробка из шампанского, выскочил на улицу. Забежал в дом председателя, где бывал нечасто, но заходить ему разрешалось, и на закрытой веранде стал выискивать пакеты или что-то, во что можно было упаковать и сложить еду. Пока юноша искал тару, он обратил внимание, что уборка не входит в список любимых занятий Павла Александровича. Повсюду пыль, при входе грязь от резиновых сапог и калош. Пусто у него как-то. Три комнаты и во всех только деревянные стены. Лишь в одной, самой маленькой: кровать, массивный комод, продавленное кресло и шкаф, судя по всему, настолько же старинный, как и этот дом. Занести – занесли, а вынести уже никак. Такая раньше мебель была, бригаду мужиков надо было вызывать, чтобы поднять эту махину.

Одиночество. Вот что почувствовал Серёжка. В этом заброшенном старом деревянном доме, пропахшем чьей-то чужой душой, наверняка, давно уже отошедшей в мир иной, не было ничего, что могло напоминать о Паше и его уникальности. Здесь не было его вещей, кроме тех, что лежали в комоде. Поддавшись любопытству, Серёжка скромно заглянул в один шкафчик, потом в другой. К третьему он уже обрёл иммунитет на скромность и даже пошурудил в чужом белье руками. Ничего! Ничего особенного он  не нашёл. Обычная одежда. Да, дорогая, это Серёга мог определить навскидку, но ничего, что могло бы рассказать о его работодателе чуть больше, чем его модный чуб на голове. Похоже, дома он только ночует. Сегодня восьмое июня, чётное число. Если Сергею повезёт, то он сможет встретить Пашку на реке. Тот как раз с самого утра любит там нагишом загорать. Стоп. Пашка? В какой момент Сергей мысленно понизил статус Павла Александровича до простолюдинного «Пашка»? Неужели жалость превратилась в шефство над старшим? Бог с ним! Нужно успеть. Сегодня Серёга самолично проследит, чтобы этот травоядный познал истинный вкус деревенской жизни.

Запрыгнув на свой старенький ржавый велосипед, Серёжка пулей помчался на речку. Упакованная еда, свисая в сумке с плеча парня, билась о его бок на каждой кочке, но тот не чувствовал боли, полностью увлечённый идеей принудить капризного гурмана к обеду.

— Ну конечно, где ему ещё быть? Пока все работают, Павел Александрович снова жарит под солнцем свои яйца, — беспардонно, как снег на голову, обрушился на бедолагу Серёга. — Я для кого готовлю? – как обычно, начал он с претензии своё приветствие.

Паша безнадёжно простонал, но прикрываться не стал, настырно продолжая лежать в своё законное время отдыха и нежиться под лучами солнца.

— Что-то случилось? Ты чего кричишь? Рыбу распугаешь, — лениво пробубнил мужчина, щурясь от солнца, разглядывая знакомую и вечно всем недовольную моську.

— Ты её на своего червяка ловить собрался? – не стеснялся в выражениях смелый юноша. Он бухнулся рядом на песок, напрочь игнорируя личные границы. — Думаешь, она сама на сушу выползет при виде твоей мясной наживки? Кстати, о мясе, — тараторил от волнения парень. — Ты почему не ешь еду, которую я готовлю? Ты зачем меня нанимал? Поиздеваться? Не будешь есть, я умываю руки. Нефиг просто так продукты переводить. Вам, богатеям, в голову что-то взбредёт, хернёй всякой заниматься, а я принципиально в этом участвовать не хочу! И не буду, — жёстко отстаивал свою позицию Сергей, пока Паша ошарашено соображал, что происходит и почему на него кричат. Приятная утренняя нега со сверхзвуковой скоростью летела псу под хвост. – Неудивительно, что ты ничего не жрёшь, — продолжал Сергей. — Я думал, он там на полях пашет, а он загорает сутками напролет и снова голый. Короче, ты есть будешь или нет? Мне ещё долго тебя уговаривать?

— А… это ты сейчас меня так уговариваешь? – мужчина растерялся и принял сидячее положение. Так думается легче и проще защищаться от лавины несправедливых обвинений в его адрес.

— А чё, непонятно что ли? Видишь, с сумками пришёл? Это в первый и последний раз, когда я так делаю, — ворчал юноша, аккуратно раскладывая перед Пашей еду на пакеты, чтобы песок не попал. — Не думай, я больше за тобой бегать не буду. Послезавтра если увижу, что холодильник полный, всё, увольняюсь нафиг. Жрать надо, как мужик. А ты, как девчонка: солнышком питаешься и салатиками. Ты меня понял?

— Да, мамочка, — слегка охреневший мужчина решил разрядить обстановку, совершенно забыв о том, что сидит полностью голый и под пристальным взглядом мясника, иначе взгляд Серёги было не назвать, сует в рот первое, что попадается под руку. Павел даже вкуса не чувствовал, его внимание было насмерть приковано к суровой родительской гримасе на лице юного подростка.

— Чё сказал?

— Ничего. Слушаюсь, говорю. Подай шорты, — с набитым ртом попросил Паша, постепенно возвращаясь в реальность.

— Да уже неважно, я начинаю привыкать видеть тебя в таком виде. Давай быстрее попробуй, а то остынет. Зря разогревал что ли?

— На улице за тридцать, какой остынет?

— Не болтай, жуй давай. Я должен увидеть, что ты нормальный. Скорее, пробуй.

— Вот, видишь? Ем, — мужчина запихивал в себя картошку в мундире. В какой момент он поддался тирании ребёнка?

— Мясо давай, мясо жуй. Эта корова умерла не для для того, чтобы повторно сдохнуть в твоем холодильнике, — Сёрёга схватил ложку, зачерпнул мясное рагу и стал пихать Пашке в рот.

— Да подожди ты. Я нанимал тебя готовить, а не с ложечки меня кормить, — рявкнул мужчина, останавливая гастрономический беспредел.

Серёжка виновато отложил ложку в сторону. Осознав, что заплыл за буйки дозволенного, он непроизвольно попятился назад, оставляя под собой дорожку на песке. Пашка нахмурился. Таким строгим юноша видел его впервые. Тот был сейчас точь в точь, как трудовик из школы, который одним лишь взглядом давал понять ученикам, что с похмелья трогать его опасно.

— Ты чем-то болен, да? – осторожно спросил Сергей.

— Что?

— Ну, ты впустую тратишь деньги. Приехал не пойми куда. Сюда людей ни за какие гроши не заманить, а ты сам, по доброй воле, ещё и благотворительностью занимаешься. В рай хочешь?  — с серьёзным видом уточнял неугомонный молодой человек.

— Чего? – Паша поперхнулся.

— Да ты не дрейфь, мне можешь рассказать. Я – могила. Ой, ну в том смысле, что я никому не расскажу. Сколько тебе осталось? Судя по тому, что у тебя нет аппетита, уже скоро, да? Это хорошо, что мы с тобой познакомились. На меня можешь положиться, — твёрдо и уверенно он дал себе рекомендацию. — Ты только скажи, что тебе ещё можно, кроме салатов? У тебя рак желудка, да? Если таблетки не помогают, я видел у бабули настойки разные. Она теперь их сама принимает после смерти деда. У него тоже рак был. Желудка. Для профилактики, а тебе, может, как обезболивающее подойдёт? – сочувственно предлагал юноша. — Ты не бойся, говори всё, что нужно, я сделаю.

— Серёжа.

— Да?

— Ты в своём уме? – брови Павла Александровича поползли друг на друга. — Ничем я не болею, — нервно процедил он.

— Тогда почему… Почему мясо не ешь?!

— Не люблю.

— В смысле, совсем не любишь?

— Совсем.

— То есть ты всё-таки из этих, да? – Серёжка не мог усидеть на месте. Он подскочил и стал наворачивать вокруг обнажённого мужчины круги, игнорируя субординацию и разницу в возрасте со своим работодателем.

— Из кого из этих? – испугался мужчина и всё же потянулся за шортами.

— Ну эти, которые мяса не едят и солнцу молятся. Как их там? Которые не мужики вовсе. Блин, слово забыл, — Серёга крепко задумался, чем ещё пуще вогнал Пашу в дикий страх. — Вспомнил!

Павел Александрович взволнованно вытаращил глаза.

— Веганы, — довольный собой, парень нарочито улыбнулся.

— Тьфу на тебя, — сорвался мужчина, окончательно теряя спокойствие и равновесие.

— Чего?

— Ничего!

— Ну, так или не так?

— Серёжка, ты мой повар или диетолог?

— А есть разница?

— Большая.

— Так ты — они или не они? – допытывался парень.

— Что ты хочешь знать?

— Почему ты не ешь мясо?!

— Не-лю-блю. Так понятно?

— Так не бывает. Мужики все мясо любят! У тебя точно какой-то сбой в организме.

— Ты почему меня хоронишь раньше времени?

— Да лучше быть при смерти, чем этим – веганом. Так хотя бы оправданно было бы. Даже сочувствие к тебе появилось.

— Выходит, если я не умираю, то ты продолжишь на меня нападать?

— Где я на тебя нападаю? Я переживаю за тебя! Это — забота.

— Да, ты заботливо хотел проводить меня в рай. Тебе заняться что ли больше нечем?!

— Нечем. Не могу я делать что-то впустую. Я, может, всю душу в это мясо вложил. А ты веганом оказался. Обидно, — Серёга сел на повалившееся неподалёку дерево и отвернулся спиной, как ребёнок, вызывая у старшего чувство вины.

Резкие звуки стихли, и только голос природы вновь зазвучал громче, будто кто-то снял музыку мира с паузы, продолжая благоговейно её слушать. Только сейчас Павел Александрович внимательно осмотрел свой обед на пакетах. Стало совестно. Серёжка даже умудрился не забыть положить приборы и салфетку. Для красоты. Но в пылу ссоры так её и не развернул. Мясное рагу, отварной картофель с зеленью, мясные отбивные, хлеб и бутылка воды. Нет, не купленной в магазине. Судя по открытой резьбе, Серёга набрал воду из родника по пути к речке. Какой чуткий и славный парень. Тот продолжал дуться и бросать с психу камни в воду, что-то бурча себе под нос. Его светлая растрёпанная шевелюра слилась с солнцем, и казалось, в этот момент над его головой возвышался нимб. Из всех возможных людей в деревне угораздило же именно с ним столкнуться Павлу Александровичу. Строгий родительский напор от ребёнка звучал потешно, но порой бил мужчину под дых, и Паша забывал, что перед ним всего лишь навсего здоровенный детина, воспитанный другим временем. Застенчивое очарование и пламенный заряд энергии бушевали и спорили в семнадцатилетнем подростке. Он был, как на ладони, открыт всему миру, показывая неподдельные живые эмоции, восхищая Пашу своей честностью.

— Серёжка, я рыбу люблю, — мягко заговорил мужчина. Он улыбался, и это слышалось в его голосе.

Юноша замер, потом для вида покрутил головой, деловито размышляя, простить неблагодарного или ещё попытать примитивной манипуляцией. Неспособный долго терпеть и обижаться, Серёжка сдался.

— Рыбу? Рыбу и я люблю, — мальчишка простодушно улыбнулся и, сделав буквально пару шагов, вновь оказался рядом с Пашей. Тот, глядя на него снизу верх, впервые обратил внимание на размеры подростка. Для своего возраста Серёга был огромным. — Ладно, наловлю тебе рыбы и сделаю рыбные котлеты.

— Зачем ловить, когда можно купить? – Паша с любопытством изучал его тело, по инерции поддерживая беседу.

— Ничего ты не понимаешь. Надо с душой всё делать. Зачем покупать, когда я могу сам? Это же совершенно другой вкус. Понимаешь?

— Кажется, начинаю понимать…

Мир Паши стал замедляться. Пока Серёжка что-то пылко ему объяснял, мужчину поражали новые осознания. Во-первых, мальчишка перед ним — самый добрый человек из всех, кого он встречал в своей жизни. Во-вторых, он рослый и крепкий, как строптивый жеребец. Этот парень пусть и живёт в городе, но, похоже, с ранних лет занимается тяжёлым физическим трудом: ладони большие, плечи широкие, скулы, как у истинного арийца и взгляд… Испытывающий взгляд, которому немедленно хочется сдаться и беспрекословно подчиниться его огненной воле. И этого любимца богов Паша поставил на кухню у плиты? Неудивительно, что Серёга готовит на убой и пытается накормить его, словно пытая.

— Всё, так и быть, — не унимался юноша. — Сделаю тебе рыбные котлеты и увольняюсь.

— Почему? – откровенно разочарованно спросил мужчина.

— Ты всё равно мало ешь. Так скучно, — Серёжка снова упал на песок и растянулся, лениво потягиваясь. — Оказывается, деньги не всё решают. Лучше пойду грузчиком в магазин. Там рублей триста в день платят, зато пользы от меня будет больше.

— Я тебя не отпущу.

— В смысле? – насупился Серёжка.

Паша, осознав, что произнёс последнюю фразу вслух, всполошился и смахнул непреднамеренное наваждение от любования юношей.

— Я к тому, что у меня другая работа для тебя нашлась, — соображая на ходу, быстро поправился мужчина, обомлевший от прекрасного вида и жаркого солнца.

— И какая на этот раз? Полы в доме мыть? Нет уж. Всё скучно. Мне общения хочется и нагрузки, чтобы под конец дня мышцы ныли. Так я буду понимать, что не зря день прошёл. И девчонкам нравится, когда я в форме, — Серёга глупо засмеялся, думая о чём-то своём.

Паша им любовался. Нет. Восхищался его живостью. Вспомнил себя в возрасте Сергея. Юный гуманитарий, он проводил больше времени с книжками, нежели с людьми. Вся жизнь Павла Александровича прошла в книгах. Он много знал о жизни других и ничего о своей собственной. Так и оказался здесь.

— Моим лошадям нужен конюх. Пока я на полях, мне некогда даже погонять их. Одного мужика нанял, а он то пьёт, то с похмелья болеет. Ты пусть и юный совсем, но уверен, с лошадьми справишься.

— А то! У нас в деревне была одна кобылка. Правда, кляча. И на всю деревню одна. Но мы с пацанами гоняли её, пока никто не видел.

— Значит, по рукам?

— Конечно, ещё спрашиваешь! – мальчишка взбодрился в предвкушении интересной работы и расплылся в широкой улыбке. Похоже, ему не терпелось поскорее приступить к новым обязанностям.

— Можешь больше не готовить.

— Да ладно, это быстро. У тебя всего две лошади. Я могу совмещать одно с другим, так веселее будет.

— Тебе нравится готовить?

— Не совсем. Мне просто нравится быть полезным. И когда хвалят, — замялся юноша. – Тоже приятно. Немного.

— Обед был потрясающим.

— Только вот давай без этих нежностей, — Серёга снова подскочил с места, точно, как пугливый конь, и Паша подумал, что ему всё равно самому предстоит в ближайшие дни объездить дикого жеребца. — Ты же не женщина, — не унимался мужественный парень. — Что за «потрясающе»? Потрясно, охрененно, здорово, — грузно отбивал эпитеты Серёга. — Много разных слов есть. Если собрался жить в деревне, отвыкай от слащавых фразочек и подстригись.

— А стричься зачем? – возмутился новый председатель. — Что с моими волосами не так?

— Как бы сказать… — Серёжка подошёл ближе и беспардонно потрепал по волосам старшего. — Тут много, здесь лишнее. Ты как будто из рекламы вышел. Ещё эти твои салаты… — Сергей осторожно подкрадывался к щепетильной теме, чтобы не обидеть мужчину. – Ты только это, про мясо никому не говори, — сочувственным шёпотом произнёс подросток. — Ну, что ты пока его не ешь.

— Я и не собираюсь его есть. Что в этом противозаконного?

— Не стоит. Не поймут, — как больному пояснял Серёжка. — Мужика, который не ест мясо, слушаться не будут. А ты коней разводить собираешься, значит, надолго сюда. Решено! Я тебя всему научу и расскажу, как здесь дела делаются, — загорелся новой идеей неустанный работник.

— Серёжка, я так-то по образованию агротехник. И знаю, как дела делаются.

— Это ты знаешь, как урожай засеять, в технике разбираешься. Но тебя точно не учили, как с деревенскими работать. Здесь нужна стальная рука, а ты мягкий.

— Почему ты так решил? – голос Паши погрубел.

— Да это же видно по тебе. Я говорю, волосы подстриги, лицо мужественнее будет казаться.

— На мои знания причёска никак не влияет.

— Это там у вас так было. Здесь всё по-другому! Я тебе говорю.

— Не хочу я ничего менять! Что ты пристал?

— Не хочешь?

— Не хочу.

— А зачем тогда приехал?! Я же не тупой. Местные отсюда в город рвутся, а ты наоборот сюда. А цель у всех одна и та же – жизнь свою изменить. А если ты будешь жить здесь, как там, то на кой чёрт вообще сюда припёрся? – без обиняков он высказал мысли вслух.

Павел Александрович резко подсобрался и выглядел теперь напряжённым. Не привык он, чтобы к нему обращались нагло и настолько откровенно. За полгода проживания в деревне мужчина обратил внимание, что местные особо не подбирают ни слов, ни выражений, но всё равно чтят начальство и держат субординацию. Этот же пацан напрочь берега попутал. Теряя контроль в общении с энергичным подростком, Паша начинал уставать.

— Умеешь ты, Серёжка, убеждать.

— Так надо полагать. Деревенский я. Вокруг да около не хожу.

— Ну хорошо, — к Паше вернулся прежний деловитый спокойный тон. — Буду делать, как ты говоришь, но волосы не тронь.

— Что они у тебя, заговоренные?

— Это ещё что?

— Ничего. Пофигу. Вот мясо начнёшь есть, сразу же захочешь имидж сменить.

— Не думаю.

— Я тебе говорю.

— Мясо обязательно? Давай на рыбе остановимся?

— Обязательно.

— Не буду я его есть, — закипал мужчина.

— Это ты так думаешь.

Обескураженный нахальством, Паша окончательно потерял способность трезво оценивать ситуацию.

— А ты, Сергей, изменился.

— Тебе кажется.

— Не-а. Где я дал слабину, что ты так быстро надо мной шефство взял?

— Ты мясо не ешь. Говорю же, кто мясо не ест, того слушаться не будут, — стоял на своём настырный малый.

— Опять ты за своё? У тебя что, всё к мясу сводится?

— Да. Так дед говорил. А он знаешь какой был? Его вся деревня слушалась, — Сергей сжал кулак.

— Как так получилось, что тебя город не изменил? – удивлялся Паша.

— Меня?! Город изменил? Не смеши. Под кого там меняться? Там мясо никто не ест, одну резину жуют. Вот дед у меня был…

— Скучаешь? – перебил его мужчина.

— Есть немного, — засмущался мальчишка.

— Ты на кого учиться пойдёшь?

— В ветеринарку, если возьмут.

— Сложная профессия.

— Зато полезная. Кто знает, а вдруг я когда-нибудь сюда вернусь, а ты тут такую деятельность развернёшь, ещё и ферму поднимешь. Приеду, а для меня сразу работёнка найдётся, — в глазах Серёги заискрили чертовщинки.

— По блату хочешь устроиться? Хитрец.

— Почему нет? Что я, зря харчи тебе готовлю?

— Серёжка, между прочим, ты только что подарил мне новую цель.

—  Ферму поднять? Какие-то странные у тебя цели, — усмехнулся юноша и задрал голову вверх, к небу, улыбаясь своим мыслям. Что бы ни делал этот юноша, как бы себя не вёл, какие бы слова не соскакивали с его губ, Серёжка во всём казался органичным и естественным. Он, как природа: закономерная и неожиданная в своём проявлении.

— А у тебя есть мечта?

— Милку на себе женить.

— Это кто?

— Никто. Не твоего ума дело, — вспомнив, что его подруга детства сохнет по новому председателю, Серёжка вмиг переменился в лице и настороженно посмотрел на соперника.

— Ладно. Пойдём, поплаваем что ли. Мне кажется, я сгорел, — мужчина неторопливо поднялся с песка и потянулся.

Уловив момент, пока Паша замешкался, Серёжка подскочил и рванул в воду.

— Ты не сгорел, а спёкся, — кричал он на всю округу. —  Кто последний до того берега доплывёт, тот дурак.

— Всё-таки, ты ещё дитё, — сказал сам себе Паша и помчался вслед за новым другом.

— Что? Говори громче, я не слышу! – бултыхаясь в воде, продолжал галдеть мальчишка.

— Говорю, у меня разряд по плаванию! – мужчина с головой нырнул в прохладную воду. Она вмиг остудила жар тела и расслабила.

— Не верю. Ты точно медленнее меня, — не сдавался Сергей, ускоряя темп.

— Ага, ты ещё скажи, что это из-за мяса.

— Молодец, уже схватываешь на лету.

Паша быстро догнал юношу и брызнул в его лицо водой. Серёжка сощурился, но не отвернулся, упорно стоя на своём.

— Из-за тебя придется становиться живодёром.

— Мужиком. Тебе придется стать му-жи-ком.

— А сейчас я кто по-твоему?

— Ты? Ни рыба, ни мясо, — прокричал Серёга и, громко смеясь, погрёб изо всех сил, стараясь оторваться от погони рассерженного мужчины.

— Вот я тебя сейчас поймаю и надеру твою мелкую наглую задницу!

— О, кажись, мужик просыпается, — ещё пуще подначивал его парень. – Видишь, как хорошо я на тебя влияю?

Смех Серёжки не утихал, и Паша вдруг услышал чужой незнакомый мужской хохот. Такой громкий и сильный. Открытый и свободный. Такой, какой он не слышал уже очень давно, потеряв его во времени и разных жизненных обстоятельствах, будто старую любимую игрушку из детства. Став взрослым, думалось, что она больше не нужна, но, оказывается, именно по ней мужчина ужасно скучал долгие годы. И вновь обрёл её! Там, где течёт река. Там, где природа поёт бесконечную песню любви к жизни. Там, где солнце не жалеет тепла. Там, где родился и вырос мальчишка с волосами цвета пшеничных полей.