Глава 3. МАЛЬЧИШКА ИЗ ДРУГОГО ВРЕМЕНИ
Июль. Прошёл ровно месяц, как Серёжка отбывал свой добровольный дисциплинарно-трудовой срок.
За это время норовистый поварёнок продвинулся по службе и стал кем-то вроде управляющего угодьями нового председателя деревни. Пашка всё так же был занят совхозом и редко бывал дома, однако взял привычку каждый день приезжать на ужин в одно и то же время, чтобы обсудить с подручным насущные дела и поблагодарить того за добросовестную работу. Больше Серёга не чувствовал себя брошенным и одиноким. Он впритык успевал закончить работы на конюшне и, как угорелый, мчался готовить еду. При этом беготня радовала его, давая ощущение непрерывной занятости и, как следствие, удовлетворение чувства собственной значимости. Энергии в этом парне было столько же, сколько в необъезженном скакуне Павла Александровича, который с трудом подпустил к себе мальчишку с характером. Серёгу это раззадорило лишь сильней, и молодой конюх с энтузиазмом погрузился в новую должность.
Каждый вечер Паша был свидетелем появлений на теле юноши новых ссадин и синяков. Поначалу он даже хотел запретить Сергею близко подходить к конюшне, но тот так бойко упрашивал и рассказывал о своих успехах в дрессировке, что у мужчины духу не хватило лишить парнишку такой странной болезненной радости, которая, вместе с ущербом, похоже, приносила укротителю неописуемый восторг. Слушать эмоциональные речи подростка, смотреть в его горящие глаза, когда тот рассказывал об их достижениях с Зевсом и Роксаной (так звали его новых парнокопытных друзей) стало для Паши ежедневной традицией, к которой он мысленно подгонял время на протяжении всего дня.
Всё и все были на своих местах, но так иногда случается, что даже в самой идеальной системе возникает сбой, поскольку там, где властвует человек, властвуют и его эмоции. Мы не замечаем многих вещей вокруг, пока не начинаем испытывать голод. Голод по тому, что нас манит и притягивает со страшной силой.
Он запомнил каждый его синяк и плавные изгибы поджарого молодого тела. Во снах он не раз прикасался к горячей коже, вобравшей в себя всю жгучую любовь летних солнечных лучей. Он чувствовал солёный привкус, проводя кончиком языка по ложбинке, собирая капельки пота на широкой груди, из корой вот-вот готово было выпрыгнуть сердце. Впиваясь губами в сильную шею, мужчина в голос стонал, смакуя запахом пота, речной воды и новым, неизведанным ароматом красивого, упругого тела. Долгое болезненное воздержание сделало из Паши раба ночных сексуальных фантазий, где неизменно фигурировал один и тот же человек. Если бы Серёжка знал, что во время разговора Павел Александрович внимательно разглядывает его губы, в мысленно осторожно прикасаясь к ним загрубевшими подушечками пальцев. Что на этом он не останавливается и пробует их мягкость на вкус, облизывая и всасывая по очереди. Что он страстно вторгается в его рот и заставляет мальчишку потерять равновесие, принуждая довериться мужским ласкам, раскрепощая, высвобождая молодую, ещё неуправляемую страсть, позволяя самому Серёжке испробовать на мужчине желания юной горячей крови. Если бы Сергей знал, какой он дикий в любви, такой же дикий, как сейчас, во время своего доклада о сегодняшнем дне, он бы испугался взгляда Паши и убежал домой. Он бы повёл себя точно так же, как с Милкой, которую обхаживает уже не первый год: подходя к краю наслаждений, теряется и сбегает, поскольку так сильно его желание, что пугает самого Серёжку.
Паша справится. Он привык желать тех, кто никогда не будет ему принадлежать. Он точно знает, что в конце концов останется один. Мучительная сладость освободит его из плена в конце августа, когда объект его желаний навсегда покинет эту деревню – место затворничества молодого мужчины. Полтора месяца, и искушающее наваждение рассеется, как лёгкий предрассветный туман над пшеничными полями.
— Зевс только захотел меня лягнуть, как Роксана тут же подала мне знак, и я успел крепче натянуть поводья, — горячо описывал Сергей события сегодняшнего дня, одновременно моя посуду в тазике. Он активно жестикулировал мокрыми руками, отчего брызги разлетались по сторонам, иногда попадая на Пашу. Тот сидел за столом и медленно пил чай, засыпая. — Он сразу утихомирился, — продолжал Серёжка, игнорируя состояние собеседника. – Я так и знал, она на моей стороне, — радовался парень. — Ты меня слушаешь?
— Да-да. Конечно, — щурился мужчина, усилием воли открывая глаза, которые снова быстро превращались в маленькие щёлочки.
— Кажется, ты уже носом клюешь. Сильно устал?
— Немного. Ты продолжай. То есть, он начинает воспринимать тебя всерьёз?
— Так давно пора! – и снова в Пашу полетели брызги. — Я уже месяц бьюсь над его воспитанием, но только и смог, что сесть на него. Роксана подобрее. Она как-то сразу надо мной сжалилась и доверилась. Но этот… Не конь, а бык! – сердился Серёжка.
— Вы нашли друг друга, — Паша, не задумываясь, случайно произнёс мысли вслух.
— Только вот не начинай снова, что я непослушный, — молодой конюх и, по совместительству, хозяйка дома вернулся к своей скучной обязанности мытья посуды.
— А разве не так? Сколько раз я просил не сидеть допоздна в конюшне? Тебя постоянно бабушка разыскивает. Ты понимаешь, что я в ответе за тебя? – Пашка ожил. Эмоции, как кофеин, пробуждали немедленно.
— А я сколько раз просил приходить ровно к ужину?! – не сдержался Сергей и громко высказался в ответ. — Что меня искать? Я всегда здесь! Устал говорить ей одно и то же.
— Серёжа, она волнуется и совсем тебя не видит. Ты как начал у меня работать, так без выходных торчишь в конюшне.
— Мне здесь нравится. Если бы ты разрешил, я бы и ночевать оставался.
— Нет. Исключено, — мужчина резко встал из-за стола и принялся убирать продукты в холодильник. — Ты должен помогать ей дома.
— Я не отлыниваю! Всё успеваю делать. Вечером всё равно работы нет. Я уже привык, что мы ужинаем с тобой вместе. В последнее время ты стал приезжать позднее. Я даже в поля сегодня бегал, мне сказали, что ты давно уехал.
— В город ездил.
— Зачем?
— Я должен отчитываться? – внезапно Паша стал серьёзным. Серёга заметил, что тот не только стал задерживаться к ужину, но и вёл себя дёргано и часто был не в духе.
— Ну, сказал бы, или что? Секрет? У тебя там девушка, да? Познакомь.
— Глупостей не говори. Какая девушка? Я ног не чувствую.
— Это твоё первое лето здесь. Много суетишься.
Сергей убрал посуду и слил грязную воду в ведро. Аккуратно расставил предметы по местам и насухо вытер стол. Паша неотрывно следил за ним и с сожалением подумал, что Серёга уж слишком быстро пустил корни в его доме. Знает уже больше самого хозяина. Недавно председатель искал миску для ягоды, всё вверх дном перевернул и не нашёл. Оказывается, Серёжка хранит пластиковые контейнеры в другом шкафу на летней кухне. Вот как здесь догадаться?
— В следующем году уже будешь знать, чё почём. Будет легче, — Сергей продолжал относится к пришлому высокомерно, выпячивая свои знания, словно век здесь прожил. Он явно копировал поведение покойного деда, единственного мужчины в его жизни, так подумалось Паше. — Работать на земле тяжело.
— Не в этом дело. Бюрократы загоняли, — не сдержался председатель. Ему срочно нужно было поделиться своими переживаниями хоть с кем-то. Он долго терпел, не желая отягощать взрослыми проблемами летние каникулы подростка. Но, если молчать, Серёга такого навыдумывает, мало не покажется. — Я по каждой сотке земли должен ездить в райцентр, отчитываться. Земля голая стоит, никому ненужная. Начнёшь работать на ней, засеивать, а потом выясняется, что она якобы то в аренде, то выставлена на продажу. Были бы деньги, выкупил бы всё нахер. Но за копейки земля продаётся только родственникам госслужащих. Вся по клочкам разодранная. Ты бы знал, какие там нарушения в документах. Пришлось адвоката нанимать.
— Ничего себе. Так ты нашу землю спасаешь? – Серёга с интересом присел на табурет, а Пашка, наоборот, начал ходить взад вперёд.
— Всё засеяли, а теперь, видите ли, хозяева нашлись. Пытаются на мне состояние сколотить. Умники.
— Неудивительно. Ты приехал сюда и как давай деньгами сорить: новые комбайны, трактора. Коровник новый строишь. Видят, что деньги есть, вот и пытаются тебя поиметь.
— Ты думаешь, я за свой счёт это всё покупаю?
— А разве нет?
— Ты знаешь, сколько один комбайн стоит? Я за машину уже третий год кредит отдаю.
— Тогда откуда всё? – искренне удивился юноша.
— Государство даёт субсидии и льготные кредиты. Отсюда отчётность за каждую копейку. А теперь ещё и выясняется, что по другим документам у этой земли есть хозяева, и они требуют своей доли. Выставляют всё так, будто бы я её у них арендую.
— Это же воровство!
— Так о том и речь. Ничего, разбирательства и суды долго идти будут. В этом году урожай соберём. Поэтому, Серёга, не жди меня, а иди сразу домой. До осени я всё время так бегать буду.
— Потом я уеду, — низким подростковым голосом буркнул Серёжка. — И тогда уже я буду занят и не смогу сюда приезжать, — недовольно закончил он.
— Знаю.
— Разреши с ночёвкой у тебя оставаться, — мальчишка вновь вспыхнул надеждой.
— Исключено.
— Но почему?
— Я прихожу и сразу спать.
— Я не буду тебе мешать.
— Меня Мария Степановна заругает за тебя. Мне и так кажется, что твоя бабушка как-то подозрительно стала на меня смотреть.
— Да это у неё лицо такое! От старости. На самом деле она тебя знаешь, как любит и уважает? Она всё время говорит, чтобы я брал с тебя пример.
— Тем более. Не стоит злоупотреблять её радушием. И как-то странно это будет выглядеть.
— Что странного в том, что двое друзей живут вместе?
— Серёжа, какие друзья? – Паша снова понизил голос, отчитывая Сергея. — Тебе ещё восемнадцати нет, а я старше тебя в два раза!
— Ладно, не хочешь, как хочешь. Проехали. А то ты вон уже чешешься весь на нервной почве.
— Да что-то спина зудит, — мужчина попытался развернуться и заглянуть под футболку, чтобы увидеть спину, но ничего не вышло.
— Ну-ка, дай посмотрю, — Серёга соскочил с места и шустро оказался за спиной друга. Он смело задрал тому футболку и аккуратно прикоснулся пальцами к коже мужчины. — Ого!
— Что? – Паша испугался.
Сергей резко стянул с мужчины брюки, оголяя его зад. Паша чуть воздухом не подавился.
— Ты чё делаешь?
— Не дёргайся, у тебя, похоже, аллергия. Таблетки есть?
— Не знаю. Аптечка в машине только. Что там?
— Всё красное и сыпью покрылось. Спина и задница.
— И что это? – беспомощно испуганно спросил Пашка.
— Откуда я знаю?! Ты голый шарахаешься, где попало. Неудивительно, что где-то что-то подцепил. Я тут видел в шкафу баночку одну, — бормотал под нос молодой спасатель. — Срок годности, наверное, уже истёк. Ну да пофиг, лишь бы подействовало, — Серёжка рыскал по шкафам, пока Паша стоял посреди комнаты без штанов.
— Всё лето так делал и ничего. Наверняка, ты что-то в еду положил не то, — сердился старший, смущаясь от своего положения. — Признавайся, что сегодня было?
— Ничего нового. Ты мёд ел, который я на днях приносил?
— Ещё не успел.
Серёга озлобился и запыхтел, обиженный, что его заботу не замечают. Найдя нужную склянку, он схватил полотенце с крючка и краешком обмакнул в какую-то жидкость.
— Тогда точно не из-за меня, — злился парень. Он встал за спиной мужчины и принялся обмакивать сыпь. — Трусы носить нужно и не будет никакой аллергии. Куда штаны натягиваешь? – он удержал порыв Паши скрыть свою наготу. — Сейчас помажу, чтобы зуд снять. А то исчешешься весь.
То была пытка. Лёгкие прикосновения юноши разыграли и взвинтили, как волчок, воображение чувствительного мужчины. Сон как рукой сняло, и все чувства сфокусировались в теле, на коже, где Сергей оставлял влажную освежающую дорожку странной жидкости. Резко запахло ментолом и, вместо зуда, Паша тут же ощутил внизу живота ноющую боль. Он опустил взгляд, мысленно отдавая своему члену команду лежать, игнорируя безобидные, но опасные ласки молодого человека. Он не смог сдержать стон, когда Серёжка опустился сзади на колени и, обрабатывая воспаленную кожу на заднице председателя, по инерции начал дуть прохладным воздухом, тем самым стараясь успокоить зуд. В этот момент член мужчины дёрнулся, упрямо утыкаясь в ладонь хозяина. Если Серёга увидит, что Паша возбудился от их странной близости, их дружбе непременно настанет конец.
— Откуда ты знаешь, что это — то самое, что нужно? – Паша насильно уводил фантазии в другое русло, заставляя голову думать о чём угодно, только не о тёплых пальцах молодого человека, хаотично гуляющих по его мягкой эрогенной зоне.
— Думаешь, у меня такого не было? Тебя не удивляет, что уже июль, а я несильно загорел? – Серёга старательно заботился о друге, скрупулезно промакивая каждый сантиметр покраснения. Было бессмысленно просить его ускориться. Оставалось терпеть, до боли сдавливая свой агрегат, незаметно укладывая его обратно в трусы.
— Кстати, да. Ты белый, как сметана, — удивился несчастный, воя в глубине души, как волк в полнолуние.
— Я быстро на солнце сгораю. Потом всё чешется и болит. Поэтому не люблю загорать, в отличие от веганов-нудистов.
— Эй, полегче. Долго это проходить будет?
— Дня три-четыре. У тебя аллергия.
— На что?
— На солнце.
— Такая бывает?
— И не такая бывает. Уснул на пузе, да?
— Ненадолго, — виновато отвечал мужчина.
— Тебя так когда-нибудь кто-нибудь сожрёт, пока ты на речке загораешь поплавком кверху, — Серёга смачно ударил по заднице Паши и, как ни в чём не бывало, вернул полотенце и баночку на свои места. – Штаны уже можно надеть.
— Оу, — Паша растерялся, обдумывая поступок юноши. Теперь задница горела от бойкой мальчишеской пятерни. — Я на секунду глаза прикрыл, — оправдывался Паша, чуть ли не заикаясь.
— Ты устал, — серьёзно взглянув на друга, подытожил Сергей. — Возьми выходной.
— Не могу. Работа в самом разгаре, — Паша снова засуетился, незаметно укладывая радикально настроенный член. Лучшим решением было снова сесть за стол. Там хотя бы незаметно, как прорывается юность мужчины, которому давно уже за тридцать.
— Тогда ты умрёшь, — совершенно спокойно подытожил категорично настроенный юнец.
— Не ври, от аллергии не умирают.
— От аллергии нет, а от усталости можно сильно заболеть. Кто не умеет хорошо отдыхать, тот не умеет хорошо работать. Закон! Не будешь его здесь соблюдать, быстро коньки откинешь, — Сергей настаивал на выходном.
— Зимой отдохну.
— На том свете? Значит так. В это воскресенье день посёлка. Отсюда следует что?
— Что?
— Что все будут бухие. Начнут в субботу с обеда, в воскресенье продолжат. Понедельник тоже вычеркиваем на опохмел. На работу смело можешь во вторник идти, — быстро за всех порешал юный аграрий.
— Так нельзя!
— Ну, тебе нельзя, а кому-то можно. Они тебя даже спрашивать не станут. Просто не выйдут и всё. Зачем нервы тратить, когда можно и себе дать передохнуть?
— Так дела не делаются. Во всём нужен регламент.
— Когда до тебя дойдёт? Тут всё по-другому. Здесь люди, как кони пашут. Здесь мясо едят и самогон пьют. Знаешь зачем?
— Зачем?
— Чтобы не сдохнуть. Чтобы были силы работать. Вы там в городе на износ все пыхтите, да колёсами закидываетесь. И что толку? Ну добежали вы до финиша все больные, злые и немощные. Зачем бежали уже и сами не помните. А здесь – жизнь. Её на паузу не поставишь. Хочешь продуктивно работать – сперва научись продуктивно отдыхать. А то, как говорил мой дед: «Дурная голова ногам покоя не даёт». Решено! – Серёга ударил кулаком по столу. — В эти выходные – рыбалка! И поход с ночёвкой в палатке.
— Я скорее от такого отдыха коньки отброшу. Может не надо?
— Надо, Федя, надо. Если я Зевса в стойло поставил, то тебя тем более.
Паша ухмыльнулся дерзости подростка.
— Это меня и пугает.
— Кстати, почему ты выбрал именно их? И что за странные имена: Зевс и Роксана? Ну, допустим, Зевса я знаю. Зевс-громовержец, в школе проходили. Звучит. Но причём здесь Роксана? Как-то простовато, тебе не кажется? – от безделья парень схватился за яблоко и с хрустом и неподдельным аппетитом начал его грызть.
— Я хотел купить только одну спокойную кобылку, у меня и в планах не было брать двоих. Недешёвое удовольствие — разводить и содержать лошадей. Но Зевс решил всё по-своему. Кто же знал, что он её не отпустит? Сорвался и рванул за прицепом, где перевозили Роксану. Жалко стало, взял двоих. Теперь он меня недолюбливает. Ему всё время кажется, что я их с Роксаной хочу разлучить.
— Ревнует, — со знанием дела заметил Серёжка и хитро улыбнулся.
— Так и пришло на ум назвать их этими именами. Ты разве не знаешь историю Зевса и Роксаны?
— Нет. А должен? Если честно, я литературу в школе в кратком изложении читал и то не всю. Я больше биологию люблю, химию, труды на худой конец. А вот эти все сказочки не по мне.
— Я так и подумал.
— Почему?
— Потому что история Зевса и Роксаны – это кино.
— Тем более. Я вообще телик не смотрю. Некогда. Ну, так что там за история? Кто такая Роксана? Наложница царя какая-нибудь, да?
— Нет. Это дельфин.
— Дельфин? – Серёга поперхнулся.
— Угу. А Зевс – собака. Это история любви собаки и дельфина.
— Ты какие фильмы смотришь? – скривился Серёжка с подозрением.
— Добрые.
— Точно добрые? Мне кажется извращение какое-то. Как собака может полюбить дельфина? И наоборот?
— Меня в детстве это тоже удивило. И сильно впечатлило. Потом на собственном опыте узнал, что иногда мы влюбляемся совершенно не в тех, в кого следует, — вдруг разоткровенничался мужчина. — Даже заранее зная, что у этого чувства нет будущего, всё равно, любовь, как… А, забудь. Не бери в голову, — Паша потупил и увёл взгляд. Вот почему он не хотел душевных разговоров с тем, к кому за короткое время прикипело его сердце. Он, как тот дельфин, который полюбил собаку. Стоило только об этом подумать, как образ Зевса из фильма немедленно нарисовался на месте лица Сергея. Пашка даже улыбнулся, заметив сходство с любимым героем из детства.
— Ты тоже так в кого-то влюбился? В кого не следовало бы? – осознанный и вдумчивый голос подростка напугал мужчину.
— Маленький ещё спрашивать о таких вещах. Вот подрастёшь, может быть, расскажу.
— Мне восемнадцать через две недели будет. Ты за кого меня принимаешь?
— За ребёнка. Всё, тебе пора домой. Подвезти? – Паша засуетился, взглядом выискивая джинсовую куртку.
— Ты специально меня дразнишь? Чтобы потом посмеяться надо мной? Я всё понимаю, ты не думай.
— Знаю, что понимаешь. Поэтому и боюсь потерять нашу дружбу.
— Какие мы друзья, когда ты ничего о себе не рассказываешь? – Серёжка медлил. Неужели он поэтому снова меняется в лице и выглядит так, словно его оскорбили? Пашка был слаб против этого малолетнего террориста. — Так нечестно. Я всё-всё говорю тебе, а ты только убегаешь от разговоров, каждый раз делая из меня недоразвитого дурака. Я тоже, между прочим, люблю. Уже второй год. И мне может быть тоже знакомы некоторые чувства. И не с кем их разделить, — Сергей сел на стул и опрокинул голову вниз, сжимая руки в кулак.
Паша почувствовал опасность. Этот маленький наглец притворяется или он так сильно ластиться к Паше, потому что тот единственный взрослый мужчина в его окружении, кому он может доверять? Если Серёжка не обманывает и настолько сильно доверяет старшему, что готов делиться сокровенными чувствами, дело — дрянь.
— Ты хочешь поделиться своими переживаниями со мной? – как по минному полю шёл мужчина, задавая обычный вопрос, который мог окончательно лишить его покоя.
— Это странно? В отличие от тебя, ты для меня друг, понятно? – защищался Серёга, нападая. Как всегда.
— Понятно.
— Друзья говорят о своих проблемах. Делятся чувствами. У меня был один лучший друг. Тоже здешний. Но он уехал. Далеко. Как и все остальные. Отсюда все уезжают. А в городе… Нет там друзей. Мне с ними скучно, — жаловался подросток, пряча взгляд. — Не о том они говорят.
Как это волнение было Паше знакомо. Он словно вошёл в тело Сергея и испытал ту же горечь и тоску одиночества. Кто-кто, а Павел Александрович давно породнился с этим чувством, принимая его, как сирота свою неполноценность. Серёжка был точно таким же. Не удивительно, что у него нет друзей. Для сверстников он – чудак, мальчишка из другого времени.
— Ладно, оставайся сегодня на ночь у меня.
— Правда? – глаза парня загорелись, как фары в кромешной темноте.
— Правда. Только сначала к бабушке твоей заедем, предупредить надо. Где моя куртка?
— Она на вешалке за дверью висит, — подсказал юноша и Паша обречённо выдохнул, осознавая до конца, что это не Серёга тут в гостях, а наоборот.
— Заодно в магазин в город смотаемся, купим антигистаминные, — торопливо накидывая джинсовку, распоряжался мужчина. – Так, а где ключи от машины?
— Ух ты! Ну наконец-то! – запрыгал мальчишка и непонятно откуда достал и протянул Паше потерянные ключи. — А что это такое антигистаминные?
— Снотворное для тебя, — процедил тот, не поспевая за молодым человеком. Похоже, в доме председателя уже всё лежало на своих местах, только сам председатель не знал, где его место.
— Да ладно тебе, я нем, как рыба. Поехали скорее. А что делать будем? Пива возьмём? – выбегая во двор, радовался мальчишка раньше времени.
— Нет, — строго отрезал мужчина. – Никакого алкоголя.
— Тогда что мы пить будем?
— Компот.
— Компот? Ты моя бабуля что ли? Я специально хочу остаться у тебя, чтобы провести ночь, как следует. С ней же нереально, она всё время меня обнюхивает, как опытный гаишник, — он юрко запрыгнул в машину.
— Правильно и делает. Я несу за тебя ответственность. Как станешь совершеннолетним, делай, что хочешь.
— Ты точно, как она. Две недели. Две недели, — тыча пальцами в лицо Паше, Серёжа убеждал старшего дать ему поблажку, — и мне восемнадцать.
— Вот тогда и поговорим. А сегодня пицца, компот и кино,- Пашка тронулся с места и медленно покатился по просёлочной дороге вниз, в центр посёлка, к дому Сергея. — Покажу тебе все свои любимые фильмы.
— Кино? – скуксился Серёжка. – Я думал, мы как-то повеселее проведём время.
— Можешь не стараться, на криминал ты меня не разведёшь. Иначе домой сейчас отправлю.
Паша вдруг осознал, что Сергей больше нуждается не в друге, а в наставнике. Проще говоря, в отце, которого у того никогда не было. Приятелей в деревне можно сколько угодно найти, а вот старшего, на кого хотелось бы положиться… Этим Серёга не обласкан. И хоть он по привычке со всеми ведёт себя по-взрослому, выставляя свой напускной авторитет впереди планеты всей, этот мальчик хочет хоть иногда побыть несмышленым юнцом, который ещё умеет удивляться новому и строить из себя дурачка, потому что есть тот, кто его не обидит, кто позволит ему побыть безответственным мальчишкой. Сергей безоговорочно начал доверять новому другу.
— Ладно. Всё равно у меня выбора нет, — для вида бубнил парнишка. – Не люблю из-за этого взрослых. Вы пользуетесь своим авторитетом, совершенно не думая о нас.
— О ком, о вас? – на слове подловил Паша подростка и игриво победоносно улыбнулся.
Серёжа ощетинился.
— То-то же, — продолжил Паша. — Ты сам ещё чувствуешь себя ребёнком, а на меня обижаешься.
— Как тут стать взрослым, когда к тебе все относятся, как к малолетке? Даже пива не дают.
— Об этом поговорим позже. Через две недели. А теперь, включи что-нибудь, а то я засну по дороге.
— У тебя музыка странная.
— Она не странная. Просто ты до неё ещё не дорос. Когда ты поймёшь, что мы не сможем стать друзьями? Мы из разных поколений, — мужчина пытался объяснить очевидное.
— Так-то я люблю слушать Золотое Кольцо, — убедительно заявил маленький дед.
— Серёжка, замолчи, а то я вместо сна потеряю управление от смеха.