Воскресенье. Юн Сик, как чечетку, мысленно отбивал в голове минуты, считая каждый час, проведённый с любимым. Он пытался казаться беззаботным, но, на самом деле, мысли снова и снова роем возвращались в его голову, облепляя сознание беспочвенной тревогой и нелепыми подозрениями. Больше всего его волновал скорый отъезд Ли обратно в Корею. Но ещё больше – письмо от Мин Гу. По словам Ли, брат по–прежнему не мог говорить и самостоятельно передвигаться, а следовательно, тот постоянно находится под присмотром сиделки. Тогда кто вместо него написал угрожающее послание? Сиделка? Выходит, Мин Гу вполне отдаёт себе отчёт о происходящем и даже знает, куда, а точнее, к кому уехал Ли. Джун принял решение не торопиться с откровенностями и придержать секрет в тайне. Во–первых, он не позволит даже Мин Гу испортить оставшиеся два дня наедине с любимым, а во–вторых, если Ли и Син Ву Цзянь узнают, что Юн Сику посыпались угрозы, они сообща посадят мальчишку под домашний арест, чего не могла допустить юная душа, стремящаяся к полной свободе.

Молодой человек обратил внимание, что не только нервозность поселилась в его теле. С ним в кратчайшие сроки произошли необратимые изменения: ревность, злость, эгоистичное желание принудить Ли к чему–либо, заставить его быть рядом. Терпение молодого человека уже не было, как и прежде, необъятным. Заряда, как в изношенной батарейке, хватало ненадолго, а потом вновь, как хищник, он выходил на охоту, выискивая в любимом изъяны, которые наверняка подтвердили бы сомнения ревнивого сердца. Был в этом некий мазохизм, к которому Джун начинал привыкать, не замечая за собой, что в отдельные моменты становился особенно навязчивым.

– Если я спрошу у тебя про бывших любовников, ты мне расскажешь? – между делом поинтересовался Юн Сик. Он старался говорить незаинтересованно, завуалировано, скрывая страхи за баловством и непринуждённым шутливым разговором между влюблёнными, какие случаются в начале отношений.

Они гуляли по саду, уходя всё дальше и дальше за пределы территории дома, сбегая от докучливых парней во главе с хозяином, который, вопреки обещаниям, всё время торчал дома. На этот раз Син Ву Цзянь прикрывался заботой Майки – заправского мафиозного повара. Тот решил устроить семейный ужин, барбекю на открытом воздухе, и главарь его поддержал. Пока бойцы под руководством загордившегося младшего брата по синдикату бегали по его поручениям, Ли и Юн Сик мечтали оказаться в тишине на необитаемом острове.

– С какой целью ты хочешь узнать? – Ли взял Джуна за руку и крепко сжал её. Контакт с любимым успокаивал по волшебству, однако повисший в воздухе вопрос обеспокоил обоих.

– Понимаю, что это прозвучит по–детски, но я потом буду жалеть, если не спрошу, – честно сознался Юн Сик. – Как это, заниматься сексом без любви?

– Умеешь ты удивить. Когда кажется, что ты уже превзошёл себя, ты вновь находишь способ застигнуть меня врасплох.

– Можешь не отвечать. Извини, если лезу не в своё дело.

– В том то и дело, что ты как раз задаёшь логичные вопросы, которые мучили бы любого, кто решил связать жизнь с таким, как я.

– Что значит с таким, как ты? Я ничего плохого не думал.

– Знаю. Ты не из тех, кто будет судить. Но есть вещи, которые сложно объяснить. И дело даже не в твоём возрасте. Хотя и это играет большую роль. Я ведь первый твой мужчина? – Ли остановился и открыто посмотрел любимому в глаза. Он знал ответ наверняка, но никогда не слышал об этом напрямую от самого Юн Сика. Предполагать легче, чем осмелиться услышать неоспоримый факт.

– До тебя у меня ни с кем не было секса, – Джун бил под дых без предупреждений.

Его признание камнем придавило совесть и в тоже время окрылило, превращая мужчину в неистово счастливого глупца. Возможно, Джун ничего не смыслил в ролевых играх и садомазохистских сессиях, однако он от природы обладал талантом эмоционально причинять Ли боль, резать по живому и немедленно спасать несчастного от гибели, даря партнёру запредельное наслаждение. Если бы это природное оружие досталось жестокому человеку, тот погубил бы десятки отчаянно влюбленных в это ангельское личико.

Ли провёл большим пальцем по пухлым губам юноши. Сладкие, сочные, они вынуждали завладеть ими каждый раз, стоило только на секунду задержать на них взгляд. Ли нежно поцеловал Юн Сика. Тот вмиг застонал, привычно отдаваясь знакомым ласкам.

– Ох, мальчик мой. Ты не представляешь, какая это огромная ответственность быть первым и единственным, – сожаление и ликование смешались в голосе хирурга. Он крепко держал Юн Сика за лицо и не мог на него насмотреться.

– Что в этом особенного?

– Наверное то, что я всегда буду сравнивать себя с другими, страшась, что рано или поздно у тебя появится к ним интерес.

– Это невозможно. Что такого знают другие, чего не знаешь ты?

Ли широко улыбнулся. Этот мальчишка…  Ну какой же он смышленый. Или хитрый?

– Мне нравится ход твоих мыслей. И на какое–то время я даже смогу себя этим утешать. Но ты станешь мужчиной. И тогда ты сам ответишь себе на свой же вопрос: а каково это – заниматься сексом без любви? – Ли поник. Мысли о будущем, как лучи солнца, сжигали его крылья из воска.

– Это противно, – молодой человек уверенно озвучил сделанный вывод. У него не было и тени сомнения, что секс без любви не может быть приятным и, уж тем более, не сможет утолить то чувство навязчивого желания, которое бесконечно терзает тела только любящих людей.

– Это не так. Сначала тебя будет разбирать любопытство, а потом… Ничто не остановит тебя окунуться в приятные легкодоступные связи. Каждый человек – это словно другой мир. Непостижимый и манящий.

– Ты… – Юн Сик испугался.

– Даже не думай. Как бы это странно ни звучало, но я уже перегорел. Приходит момент, когда начинаешь ценить совсем другое. Ты вот не знаешь, а я, между прочим, вместе с тобой соблюдал воздержание.

– И насколько бы тебя ещё хватило?

Вопрос был явно с подвохом. Ревность Юн Сика, как спящая собака – дотронься и снова начнёт срываться с цепи. Ли огляделся и, не найдя среди поля подходящего места для привала, сел на месте на землю в недавно скошенную траву. Он потянул Джуна за собой и тот, недолго оценивая обстановку, послушно уселся напротив, смиряясь, что светлые брюки после этого романтического похода придётся выбросить.

– Малыш, в моей жизни было много любовников, и врать не буду, ты знаешь, я – искушённый человек. Но в одном ты можешь быть уверен, ты – единственная моя любовь. Познав тебя, я как будто заглянул за край вселенной. Никто не сможет подарить мне тех ощущений, которые я испытываю просто находясь рядом с тобой, наблюдая за тобой. Ты это понимаешь? Если любить, то только тебя. Если так случится, что я не смогу быть рядом… – Ли замедлился. – Или ты решишь, что нам не по пути…

– Такого никогда не будет,– быстро среагировал Юн Сик и почему–то прервал близкий контакт с любимым, отодвигаясь от него, как будто обижаясь за то, что Ли не верит в их будущее.

– Послушай. Я хочу, чтобы ты знал. С момента, как ты появился в моём доме, я уже тогда понял, что пропал.

– Вот прямо так и подумал?

– Нет. Всё было намного страшнее, опаснее, чем тебе кажется. Если бы ты знал, как сильно я испугался.

– Чего? Ещё один пацан, который захотел, чтобы ты его трахнул, – от смущения Юн Сик делал вид, что ничего особенного в ту судьбоносную ночь не произошло.

– Я тоже так подумал. И обычно я не обделял мальчиков своим вниманием, – мужчина наказал его за неискренность едким замечанием и провокационной улыбкой.

– Фу.

Ли засмеялся. Всё–таки немного подразнивать Юн Сика было забавно.

– Я никогда не видел человека более беззащитного, чем ты, – продолжил хирург.

– Класс. Я тебе понравился, потому что был слабаком?

– Наоборот. Из всех, ты оказался самым сильным.

– Ничего не понимаю. Так беззащитный или сильный?

– А ты как считаешь? Ты помнишь свои ощущения?

– Смеяться не будешь?

– Если только чуть–чуть.

– Ты такой … – Джун чуть не подавился воздухом. Прислушиваясь к чувствам, он быстро понял, что его влечёт именно такой Ли: неуловимый и загадочный. – Я много раз вспоминал ту ночь. И знаешь, мне кажется, я сам не понимал, что уже тогда был в тебя влюблён.

– Так и есть, – Ли не мог скрыть довольную улыбку. Он даже возгордился собой, как тот неисправимый игрок, который поставил на кон всё, что у него было, и выиграл джекпот.

– Поэтому ты меня не тронул?

– Я увидел в твоих глазах, что сам тебя люблю. И жутко напугался. Ещё никогда ничего я так не боялся, как тебя в ту ночь.

– Но почему?

Мужчина аккуратно снял обувь Юн Сика и принялся массировать его ступни. Было непонятно, кому это доставляло большее удовольствие, но напряжение в теле юноши, как вода, медленно стекало вниз, уходя под землю.

– После Син Ву Цзяня никто не имел надо мной власти. Я привык к этой свободе и, вспоминая прошлый опыт, знаю по себе, что не смогу остановиться. В любви я раб.

– Но с Син Ву Цзянем ты остановился.

– Вот именно. В отличие от него, ты имеешь надо мной безграничную власть. Пока ты этого не понимаешь. Если бы ты до конца осознал свою силу… – Ли замер, – я боюсь представить, что тогда было бы.

– Ты так говоришь, словно это что–то страшное.

– Юн Сик, я ради тебя готов пойти на что угодно. Ты это осознаёшь? – вдруг чересчур серьёзно заговорил хирург. – Одно твоё слово, и я выполню любой приказ.

– Действительно, звучит жутковато. А что, если я стану плохим человеком, и моя просьба будет жестокой? Её ты тоже выполнишь?

– Всё, о чём попросишь.

– Даже если я попрошу избавиться от Мин Гу?

Наступило гробовое молчание. Казалось, даже птицы замолчали от этих чудовищных слов.

– Да, – без промедления ответил мужчина.

– Разве это любовь? – всполошился парень. – Это безумие какое–то, – Юн Сик потерялся в разговоре. Откуда в нём родился этот страшный, омерзительный вопрос? Зачем Ли его дразнит? Джун дёрнул ногой, но безуспешно, Ли его не отпускал.

– Запомни одну вещь. Мы в ответе за тех, кого приручили – бред собачий. Но вот любовь другого человека в твоих руках – мощное оружие. И только от тебя зависит, как ты им воспользуешься.

– Я не хочу тобой пользоваться! Я люблю тебя. Никакое ты не оружие! Я – не Син Ву Цзнянь и никогда не сделаю тебе больно, как он.

Ли промолчал. Он знал, что слова молодой горячей крови чисты и искренни до тех пор, пока человек не встанет перед выбором. И не всегда этот выбор делается в пользу наивных идеалов, которые, как кожу змеи, люди сбрасывают в момент отчаяния и смирения.

Мужчина наклонился и начал по очереди целовать любимые пальчики на ноге Джуна. Нельзя было отдать господство сложным разговорам и украсть волшебную атмосферу любви. Юн Сик улыбнулся от щекотки. Он спокойно принимал ухаживания Ли, не подозревая, что редкий человек удостаивался таких почестей. Но откуда ему было это знать, когда его первая любовь стала единственной?

Низ живота налился настойчивым желанием. Юн Сик подался верёд, он хотел обнять Ли, повалить на землю и… Внезапная мысль сковала его движения. У него никогда прежде не возникало стремления обладать Ли. От волнения пульс участился, и парень покраснел от собственных смелых фантазий. А в это время ласки становились всё откровеннее, к нежным губам присоединился влажный язык, и Ли с большим упоением облизывал каждый пальчик, посасывая его, вызывая у Юн Сика сладкую ноющую боль между ног. Запутавшись в ощущениях, Джун всё же рискнул и отдался на суд тела, его сиюминутных потребностей. Он отобрал у любовника возбуждающий трофей и накинулся на мужчину, как игривый большой щенок на хозяина. По крайней мере, именно так хирург расценил его действия и улыбнулся, припечатанный к земле.

– Чего ты хочешь? – соблазнительная, слегка снисходительная улыбка Ли означала, что хирург читает мысли любовника и догадывается, о чём тот сейчас думает.

Джун молчал, внимательно разглядывая довольное лицо. Ли точно позволит сделать с ним всё, что взбредёт Юн Сику в голову под жарким солнцем. Это наваждение, солнечный удар, помутнение рассудка, что угодно, но только не здравый смысл. Но как остро было это влечение – впервые взять любимого и увидеть его другим: полностью обезоруженным и беззащитным. Ещё немного и страсть прожжёт грудь насквозь, как увеличительное стекло под лучами солнца. Именно под этим стеклом оказались все чувства юноши, приняв огромную форму, увеличиваясь до необъятных размеров. Это пугало. Ли видел, как непоколебимое жгучее рвение в глазах юноши постепенно угасало. Можно было только догадываться, что остудило и сковало его энтузиазм, но Юн Сик не дал Ли возможности продолжить изучать его лицо. Он наклонился и крепко обнял хирурга, сидя на нём сверху.

– Что случилось?

– Ничего. Я просто люблю тебя, – юноша искал приюта, убегая от своей беспомощности и трусости, зарываясь в шею любимого.

– Ну, и чего ты испугался? – нежно подбадривал его тот.

– Я не испугался! – внезапно рвануло, и Юн Сик вновь принял вертикальное положение. Ли напрягся, не ожидая столь бурной реакции.

– Малыш, если тебя что–то волнует, лучше скажи мне об этом.

– Ничего меня не волнует. Что за разговоры? Я хочу тебя обнимать. Вот и всё. Мне нельзя?

– Иногда ты ведёшь себя, как ребёнок, – необдуманно ляпнул мужчина.

– Может быть потому, что ты меня таким видишь? – гневно выругался Юн Сик.

– Стоп, – Ли резко оборвал нарастающий конфликт, понимая, что наступил на больную мозоль Джуна. – На что ты злишься? Почему не доверяешь мне?

Юн Сик прикусил язык. Беспочвенная перепалка не решит его проблем. Да, он злился. Но не на Ли, а на себя за то, что никогда не будет способен превзойти одного единственного, кто костью встал поперёк горла в его отношениях с любимым. Как он мог признаться в своей трусости и никчёмности тому, кого несколько минут назад хотел сокрушить и присвоить себе?

– Откуда у тебя эта одежда? – быстро меняя тему разговора, спросил юноша. Ли оторопел. Перепады настроения Джуна, как аттракцион в неизвестность, лишали мужчину логики и здравого смысла. О чём он думает? Как он думает? Его хаотичный поток чувств невозможно было предугадать.

– Нашёл в гардеробе Сина, – честно ответил хирург.

– Я не видел у него такую, – подозрительно заметил парень, разглядывая белую свободную рубашку на теле любимого. Как детектив, Юн Сик зрительно спускался вниз к чёрным хлопковым широким брюкам. Потом в его голове явно всполохнула нехорошая идея, и его глаза вновь обрели опасный блеск. – Подожди, ты ходил к нему в спальню?

– Малыш, прекращай. Ты серьёзно думаешь, что пока ты не видишь, мы по углам зажимаемся?

– А это так?

«Ох, чёрт!», – мысленно выругался Ли. Он театрально потрогал лоб юноши.

– Ты в своём уме? Как тебе это могло придти в голову? Ты не понимаешь наших отношений, да?

– Вообще–то нет. Сначала я думал, что он тебе, как отец. Я хотел, чтобы вы стали ближе. Ведь ты в нём так сильно нуждаешься. Но глядя на вас…

– Он мне не отец, – зло ответил Ли и встал. – И никогда им не станет. Как и тебе. Он – мой создатель.

– Что это значит?

Как объяснить ребёнку настолько сложные взрослые чувства?! Минуточку. Ребёнку? Ли прикрыл глаза, ругая себя за одну и ту же ошибку, которую совершает из раза в раз. Точно так же было с Мин Гу. Иногда они с братом так сильно похожи, что нет сил вздохнуть, когда душа от боли сворачивается в тугой узел.

– Пойдём, я тебе покажу.

Ли взял Джуна за руку и решительно повёл за собой обратно, по направлению к дому. Этой слепой ревности необходимо положить конец. И только полное покаяние и рассказ о своём прошлом успокоят любимого и вселят в него уверенность. Всю дорогу они молчали, мысленно наказывая себя за необдуманные слова и поступки. Как же всё–таки порой тяжело любить. Как больно от того, что ты несовершенен и можешь ненароком задеть уязвлённые чувства родного тебе человека.

Они обошли участок сзади, вдоль высокой каменной стены из плитняка. Ли было волнительно вновь оказаться здесь, откуда он бежал сломя голову, рискуя жизнью. И вот он снова у этих мощных пугающих ворот, но на этот раз отчаянно пытающийся вернуться назад, в прошлое.

С главного входа не зайти, но только тот, кто провел здесь юность, знал все потайные лазейки. Подойдя к огромной деревянной калитке, выглядевшей словно из фильма про средневековье, Ли сразу же нашёл нужный камень и надавил на него. Тот легко задвигался в стене и выпал с обратной стороны, оставляя на своём месте дыру. Мужчина просунул в отверстие руку и открыл калитку с внутренней стороны, не забывая при этом улыбаться Джуну, который внезапно оказался в приключенческом фильме.

Пройдя внутрь двора, Юн Сик обратил внимание, что этот участок раза в два больше, чем его собственный. Но для Ли он показался крохотным. Когда–то, давным–давно, это место являлось для него целым миром, необъятным, как космос, где, как он думал, он проведёт всю свою жизнь. Пока не настал тот день, когда Джианг осознал, как душат его эти высокие каменные стены по периметру. Ведь за ними есть другие миры, и все они могут стать его, стоит только одолеть каменную глыбу. Это место не видело столько крови, как в день инициации мальчишки во взрослую жизнь, когда Джианг превратился в Ли.

– Что такого необычного в этом месте, раз Син решил остаться здесь? – оглядываясь по сторонам, вслух размышлял Юн Сик. Участок был максимально свободным, как футбольное поле. Чего–то особенного (построек или насаждений) здесь не было: только трёхэтажный особняк и голая земля, не считая одного огромного дерева, крепко обосновавшегося вблизи каменной стены, как раз ближе к новому участку, где теперь проживает Син Ву Цзянь вместе с Джуном. Это был совершенно другой мир, совсем не похожий на тот, который находился всего в паре метров отсюда, ставший цветущим оазисом новой жизни главаря Триады.

– Если ты не заметил, он ещё тот сентиментальный старик. Всегда таким был, – Ли заворожено оглядывал местность, удивляясь, насколько чужой и незнакомой она стала для него. – Именно эта его черта заставляла меня думать, что я смогу сделать из него сострадающего человека. Оказалось, это не так–то просто.

– Но он стал таким.

– Это сейчас. Ты не знал его в молодости. Он был… – мужчина долго подбирал слова. Впечатления от увиденного и шквал эмоций, рождённых на этой земле, лишали дара речи. – Непобедим, – с досадой признался Ли. – Или я был слишком слаб. Мне было одиннадцать, когда господин привёз меня в этот дом. К этому моменту он только достроил его. Я ещё успел внести свои коррективы, – он ухмыльнулся, вспоминая, сколько радости вызывала у ребёнка новая жизнь в настоящем замке, как в любимых фильмах про настоящих героев. – Видишь небольшую площадку перед домом? Раньше там были турники. Детские, – мысль, что он был ребёнком, резала по сердцу. – Мне хотелось быть похожим на него: большим и всемогущим, поэтому я стал усердно заниматься. Он любил смотреть. Нет, – вспоминать было больно. – Я любил, когда он смотрит. Знаешь, сразу откуда–то силы новые появлялись, и сверх своих сорока подтягиваний, если он наблюдал, я делал все шестьдесят. И так по нарастающей. Чем больше я подтягивался, тем дольше он смотрел.

– И до скольки у тебя доходила цифра?

Ли посмотрел на Юн Сика. Что–то пугающее было в его глазах.

– До двухста.

Юн Сик застыл, открыв рот. Говорить что–то было страшно.

– Хм, да, я ещё тот зависимый, – смеялся над собой мужчина.

– Ты же просто был ребёнком. Это нормально хотеть, чтобы тебя любили.

– Ребёнок, который завоёвывает любовь. Я тогда был уверен, что должен превозмочь что угодно, дабы не потерять благосклонности Сина, и чтобы он не выкинул меня, как мой отец. Я должен был стать лучшим во всём, чем занимался. Поэтому, он – мой создатель. Это правда. Все, что я умею – это всё его рук дело. Он давал мне мотивацию и возможности реализовывать свои амбиции.

– Ты чувствовал, что он тебя любит?

– А ты? Ты чувствуешь его любовь?

– Если честно, думаю, что, да. Сколько бы он ни делал странных, порой ужасных вещей. Его любовь точно яд. Она странная, но она буквально за несколько лет сделала меня ещё сильнее.

– Он бы с тобой поспорил, – Ли засмеялся.

– Почему?

– Он считает, что разбаловал тебя.

– Это так?

– Мне трудно судить. Меня он воспитывал намного строже, – Ли присел на корточки и провёл рукой по земле, приветствуя её. – Думаю, по этой причине он относится к тебе мягче. Я стал первой пробой пера. Хозяин мог сильно наказать меня за плохую успеваемость. Если бы я разговаривал с ним, как ты, он бы, не раздумывая, отрезал мне язык. И это без преувеличений. Видимо он хотел, чтобы я стал частью его безупречной коллекции. Живое произведение искусства, созданное им самим.

– Что сейчас? Так какие межу вами отношения? – Джуну не терпелось поскорее узнать тайны, недоступные ни его душе, ни уму.

– Как бы я ни противился, я всегда знал, что принадлежу ему. Это сложно объяснить. Мои корни всегда рядом с ним. Как это дерево, – Ли неторопливо подошёл к нему и ладонью, с нажимом до боли, провёл по сухой коре, вспоминая былые ощущения. – Может быть, из–за него он не хочет покидать это место, – предположил хирург, застряв в воспоминаниях.

– Что здесь произошло?

Ли мигом отнял руку от ствола дерева и, стряхивая наваждение, повернулся к любимому, одаривая того своей самой безупречной улыбкой.

– Перед тем, как задавать вопросы, хорошо подумай. Ты уверен, что хочешь знать ответы?

– Теперь уже нет, – насупился Джун, чувствуя подвох.

– Ты ещё так молод, – мужчина не удержался и схватил парнишку за лицо, притягивая к себе для поцелуя.

– Меня начинает это раздражать. Вы оба смотрите на меня свысока.

– Не злись на нас из–за этого. Клянусь, ты фору дашь любому. Но твой возраст не даст тебе возможности влезть в шкуру таких циников, как мы с Син Ву Цзянем. Не торопись нас понять. Когда–нибудь мы снова будем стоять с тобой под этим деревом, и ты сам расскажешь мне о том, чего сейчас твоё сердце не услышит. Но даже в том моменте я снова буду старше тебя.

– Я никогда не смогу тебя догнать? – обида и злость отбирали все силы. Юн Сик не хотел опускать рук, но, внимая словам Ли, он всё глубже погружался в довлеющую безнадёжность которая делала из него вечного пленника его несостоятельности.

– Зачем? – Ли крепче сдавил светлую голову любимого и встряхнул её.

– Хочу быть равным тебе, – с вызовом выпалил Юн Сик.

– Твоя сила в том, что ты можешь показать мне другой мир, который я сам уже не найду. Не я твой проводник, а ты мой. Иди своей дорогой, а я пойду за тобой. И мне не важно, куда мы в итоге придём. Просто идти рядом, иногда видеть твою спину… Малыш, мне больше ничего не нужно, – в порыве он не сдержался и провёл губами по щекам, губам, лбу любимого, не произнося слова, а выдыхая их, изо всех сил стараясь быть услышанным. – Только не оглядывайся на меня. Прошу. Я сам догоню, когда будет такая возможность.

– Син за тобой не пошёл?

И Ли проглотил щепотку иголок.

– Нет. Я оглянулся на него. И это стало моей роковой ошибкой, – еле сдерживая эмоции, признался мужчина.

– Что мне сделать, чтобы ты никогда не чувствовал себя одиноким?

– Солнышко, ты чересчур честный и откровенный. Ты меня смущаешь, – вместо слёз он засмеялся.

– Скажи, что я должен сделать? Я всё сделаю ради тебя! – Джун не унимался, не понимая, как с каждым новым словом и добрым побуждением, словно плетью, сечёт обнажённую душу Ли.

– Живи, как считаешь нужным. Радуйся жизни и ни о чём не жалей. Больше я ничего не хочу.

– Ты устал. Я это чувствую.

– Не буду врать, я измотан. Но это не страшно. Теперь всё будет по–другому. У меня снова появился смысл жизни. Даже если мы будем на расстоянии, я безумно буду ждать новой встречи с тобой. Теперь я могу тебя трогать, слышать, видеть. Мне кажется, что я уже схожу с ума. Господи, как сильно я тебя люблю! Пожалуйста, никогда не сомневайся в этом. Ты просто должен это знать и всё. Не оглядывайся на меня, иди вперёд и никогда не сомневайся во мне. Пообещай, что ревность больше не будет грызть твою душу. Придёт время, и ты поймёшь наши с Син Ву Цзянем отношения. Что бы я сейчас ни сказал, есть чувства, которые приходят неторопливо, с опытом. Не торопись жить! А если снова будешь сомневаться, просто подойди ко мне и поцелуй.

– А что, если тебя не будет рядом, – солнечные зайчики сквозь листья прыгали по невинному лицу, делая Юн Сика ещё более невинным.

– Если ты попросишь, я брошу всё и тут же прилечу.

– Ради одного какого–то поцелуя? Далеко лететь.

– Какого–то? А если так? – Ли пылко поцеловал любовника, вкладывая в трепетное соитие нежную страсть своей всеобъемлющей любви. Это было настолько приятно, что колени молодого парня подкосились, и он без стеснения обмяк, готовый упасть без чувств.

– Как ты это делаешь? – пьяный от любви, Юн Сик восстанавливал дыхание.– Я никогда не смогу тебя удовлетворить. У меня не получится.

Ли громко засмеялся.

– Я тебя обожаю.

– Это не смешно, – нахохлился Джун.

– Прости. Всё–таки есть минусы в отношениях с большой разницей в возрасте.

– Я же говорил!

– Пока ты молод, ты не видишь своей ценности. Ты поймёшь её только спустя годы. Глупый, тебе ничего не нужно делать. Просто будь собой. Для меня ты уже совершенный.

– Син Ву Цзянь бы с тобой поспорил. Он считает, что я…

– Но я же не Син, – грубо перебил его Ли.

– Что мне делать, когда я вижу, что вы… не знаю, как это сказать. Я чувствую, что вы всё время общаетесь между собой: взглядами, какими–то фразочками, которые понимаете только вы. Как мне к этому привыкнуть? Я же понимаю, что так будет всегда!

– Если хочешь, мы можем встречаться с тобой в отеле.

– Нет. Это не дом! Куда бы ты сейчас ни поехал, я хочу думать, что именно здесь наш дом. Сюда ты будешь возвращаться после рабочей недели. Ведь есть такие семьи, где одному приходится работать в другом городе, и домой он приезжает только на выходные. И ничего страшного в этом нет, правда? – усиленно убеждал себя Юн Сик. Ему срочно нужна была вера в то, что у этих отношений есть будущее! – Вот и у нас так. Мы ведь сможем, скажи?! А Син… Ну почему ты такой?

– Какой?

– Тебя все любят и хотят! Странное гадкое чувство. Раньше со мной такого не было. Я с ума схожу? Это болезнь? Как это называется?

– Собственничество.

– Это плохо?

– Ну, как сказать? В меру даже возбуждает, – немного иронизировал мужчина, сбавляя накал страстей.

Пытаясь утихомирить Джуна, Ли сел на землю, опираясь спиной в дерево, а любимого усадил между ног, заключая в плотное кольцо рук.

– Это пройдёт?

– Надеюсь. Малыш, это всего первая наша встреча. Я понимаю, ты всему хочешь найти объяснение и успокоить свои страхи. Но ты лишь сильнее себя накручиваешь.

– Это значит, вы с Сином каждый вечер будете проводить вместе?

– Я тебя сейчас придушу, – он зажал Джуна между ног. – Откуда у тебя такие выводы? Ты, оказывается, тот ещё ревнивец.

– Ты сам сказал, чтобы я говорил правду. Да, меня злит, когда я думаю, что кто–то на тебя смотрит с такими мыслями, – Юн Сик скривился. Ли редко видел его таким открытым и честным.

– Есть у меня одна идея, как успокоить твоего собственника.

– Какая?

– Потом расскажу.

– Нет, давай сейчас, – настаивал юноша. – А то что–то я завёлся.

– Если я скажу, ты ещё больше заведёшься. Мы здесь, как на ладони. Ещё и под любимым деревом Син Ву Цзяня.

– Тем более, говори!

– Он нас убьет, если мы сделаем это здесь.

– Умеешь ты создавать интригу, – Юн Сик пытался повернуться лицом к Ли, но тот крепко его удерживал, не позволяя двигаться. – Не знаю, о чём ты, но мне уже хочется это сделать.

– Ты точно не его сын? – шутливо предположил хирург.

– Я понял, что уже ни в чём нельзя быть уверенным. Говори, давай.

Ли прислонился губами к шее любимого и что–то прошептал ему на ухо. Юн Сик покраснел.

– Это… – он начал заикаться. – Интересное решение проблемы… – Джун постарался взять себя в руки и не выглядеть в глазах любовника жалко. – В твоём стиле.

– Боишься? – Ли явно спросил это с вызовом.

– Немного. Он ведь может увидеть.

– Да, если пойдёт курить на балкон.

– Тогда у меня не встанет.

– Ты его боишься? – Ли заскользил руками по телу партнёра и быстро пробрался за пояс штанов, к паху Юн Сика.

– Не совсем.

– Я тебя шокирую?

– Нет! – как же страшно было выглядеть сопляком в глазах опытного любовника. – Но разве это понравится тебе?

– Что именно? Как Син сляжет с инсультом или что ты меня пометишь?

– Второе. А нельзя сделать это как–то по–другому?

– Нельзя, – быстро ответил хирург, предотвращая побег новобранца. – Вот когда соберёшься духом, тогда и проявишь свои собственнические наклонности. Не переживай. Всему своё время, – снисходительно успокаивал ушлый любовник.

– Нет. Я сделаю.

– Ты уверен?

– Не уверен, что он встанет. У меня руки вспотели, чтобы ты понимал. Чувствую себя пятилеткой. Теперь понятно, почему вы ко мне так относитесь, – оказавшись в затруднительном положении, Джун постепенно осознавал жестокую действительность. – Можно я только не буду вставать? – чуть не умоляя, попросил Юн Сик.

Ли попытался подавить приступ смеха, но ничего не получилось. Он уткнулся лбом в спину Джуна и тихо простонал.

– Малыш, прости. Это так мило. Чувствую себя коварным растлителем. Иди ко мне, – он развернул его к себе лицом.

– А ты не пожалеешь? – Юн Сик был серьёзен, как никогда. – Я не знаю, что было у вас под этим деревом, но не хотелось бы испортить вашу священную память.

– Поцелуй меня, – потребовал Ли, затыкая смущение юнца.

И Юн Сик, как сумасшедший, набросился на мужчину. Казалось, он наказывает Ли за его надменность и неуловимость, за его возраст и опыт, за красоту и сексуальное притяжение, которому невозможно противиться, попадая под чары дьявольского обаяния.

Набравшись смелости, Юн Сик встал над мужчиной. Тот без раздумий опустился перед ним на колени и схватился за ширинку брюк, скорее освобождая отважное юношеское достоинство, прорывающееся на свободу. Юн Сик был готов доказать, что с лёгкостью победит страхи и мальчишескую неуверенность. Почувствовав плотью прохладный воздух, он понял, что обратной дороги нет. Новое, незнакомое лицо смотрело на него снизу вверх, благоволя перед ним. И было в этом что–то чужеродное и неприятное. Юн Сик хотел взглянуть вверх, в сторону соседнего дома, но испугался вероятности, что может столкнуться взглядами с Син Ву Цзянем, который, по роковой случайности, наверняка окажется сейчас там.

Прошла минута, которую Ли никогда не забудет. Он видел неприязнь в глазах любимого. Он видел его сомнения. Он видел пренебрежение не только к Ли, но и к его создателю, а точнее к их прошлой порочной связи, которая, как родимое пятно, навсегда останется на теле хирурга. Было больно. Мужчина почувствовал себя грязным с головы до ног, и ему вдруг стало стыдно, что он таким извращённым способом, поддавшись слабости, принудил мальчишку к поступку, который был для того непостижим. Он не успел извиниться и повернуть время вспять, как рука Юн Сика крепко схватила его за волосы и заставила Ли посмотреть прямо ему в глаза.

– Я не Син Ву Цзянь. Нет, – его голос срывался, но звучал максимально мужественно. Второй рукой Юн Сик заправил и застегнул штаны. – Я не буду этого делать. Иначе, это будет означать, что я ничем от него не отличаюсь. Почему я должен кому–то что–то доказывать? Ты мой. И мне не нужно опускаться до него, чтобы он это понял. Чтобы ты это понял. Я люблю тебя и хочу сделать с тобой всё, на что у меня хватит смелости и воображения. Но это должно остаться между нами. Это только наше, личное. Никому не позволю видеть тебя таким беспомощным и уязвимым. Только я. Я. Слышишь, только я!

– Прости меня,– дрожащими губами произнёс Ли.

Юн Сик опустился на колени рядом и сам стал целовать мокрое лицо любимого мужчины, который только казался таким сильным и смелым. На самом деле, он отчаянно искал убежища в объятьях Джуна, который, без сомнений, позаботится о нём так, как не сумеет на этом свете никто, кроме него.